Магнусу она нравилась. Вигдис очень добросовестно относилась к своему делу, и американскому полицейскому было комфортно и привычно работать вместе с чернокожей среди множества бледнолицых.

Арни кивнул, но Вигдис не ответила.

— Я воспринимаю это как «да», — объявил Магнус. — Так. Давайте решим, кто чем будет заниматься.

Головной офис «Одинсбанка» находился на Боргартуне, бульваре, протянувшемся вдоль бухты. По обеим его сторонам стояли дорогие здания из стекла и облицованного мрамором бетона. Здесь не было засилья небоскребов, как в деловых кварталах больших городов США, район был более степенным, более бездушным.

Арни и Магнус въехали на автостоянку позади одного из фешенебельных зданий. Прошли через вращающиеся двери под надписью «Новый Одинсбанк». Вестибюль оглашался звуками бегущей, журчащей и бурлящей воды, низвергающейся каскадами и потоками, вздымающейся фонтанами и струящейся по стеклянным желобам вокруг атриума.

Встретившая их секретарша директора поднялась вместе с ними в лифте на верхний этаж и повела через призрачно-тихий конференц-зал. Компьютеры были выключены, стулья пусты, лишь у дальней стены сидели около десятка мужчин и женщин. Отсюда открывался превосходный вид на гору Эсья, находившуюся за бухтой, словно затаившейся под нависающей над ней серой тучей.

— Сегодня здесь тихо, — пояснила секретарша и с легкой усмешкой добавила: — Каждый день тихо.

Наконец они дошли до нужного кабинета. Директор оказался высоким, с властным широким лицом, густыми седыми волосами и, видимо, укоренившейся с недавнего времени хмуростью. На вид ему было шестьдесят. Звали его Гудмундур Расмуссен, год назад он был вызван из отставки для управления банком. Интерьер кабинета был демонстративно скромным: традиционный письменный стол, удобные стулья и круглый стол для совещаний. Эта обстановка чем-то напомнила Магнусу управление полиции, только что покинутое ими.

— То, что случилось с Оскаром, просто ужасно, — в явном расстройстве проговорил Гудмундур. — Знал я его мало. Он принадлежал к младшему поколению; в мое время мы делали дела совершенно иначе. — Он неодобрительно покачал головой. — Совершенно. Разумеется, я почти год пытаюсь навести порядок в неразберихе, устроенной Оскаром и его командой.

— Служащие банка любили его? — спросил Магнус.

— Да, — ответил Гудмундур. — Да, любили. Даже после того, как вскрылись все его ошибки. Он обладал харизмой, людям нравилось работать под его началом. — Нахмурился еще больше. — Необходимость соперничать с ним осложняла мою работу. Все служащие как будто вспоминали добрые старые дни, когда банком руководил Оскар. Не понимали, что каждый из тех дней приближал их к бедствию. Положение дел требовалось менять. Теперь, когда банк стал государственным, нам нужно действовать максимально осторожно. Никаких опрометчивых поступков.

Раздался стук в дверь, вошел человек лет тридцати. Самоуверенный, с гладко зачесанными назад волосами, в дорогом костюме, окутанный легким ароматом одеколона. Вошедший протянул директору лист бумаги.

— Вы можете это подписать?

Гудмундур взял лист, просмотрел его.

— Но эти люди брокеры, так ведь?

— Да. Мы часто проводим с ними различные операции.

— Нет. Банк платить за это не будет. Я уже говорил тебе: если это не клиент, пусть сам за все расплачивается.

Глядя в упор на озадаченного подчиненного, Гудмундур протянул ему неподписанный документ.