Фрау Марта сидела как всегда у окна. Проходя мимо, краем глаза я заметил, как она раскрыла толстую тетрадку и начала писать. Владелица пансиона всегда записывала время ухода и возвращения своих постояльцев.

Зайдя в свою комнату и скинув штиблеты, я прямо в одежде упал на кровать. Мне не давала покоя одна фраза хозяйки вечера: «Об этой вечеринке будет говорить весь Берлин». Оно мне это надо?

Значит, что? Значит, на всю неделю нужно затеряться в киностудии, эсэсовцев туда не пускали, а через неделю, как сказала Мария, будет видно. У меня была припрятана бутылка шнапса, дрянного, но крепкого, чтобы иногда выпить стаканчик перед сном. Я открыл окно и выпил всю бутылку, глядя на вечернее берлинское небо. Мой сон не мог нарушить ни вой сирен воздушной тревоги, ни гулкий грохот мощных взрывов в центре города.

Я крепко спал, ведь завтра был понедельник, а для русских неделя начинается в понедельник.

Константин Зыканов, сотрудник прокуратуры, Санкт-Петербург.

День в прокуратуре начинался как обычно – утром девочки напоили меня чаем с конфетами и шоколадкой, сообщив заодно, кто чем сегодня занят, рассказали пару сплетен о том, кто, где, когда и с кем, после чего я традиционно отправил свой ударный батальон смерти в сад, в смысле в суд. Нет, надо было все-таки в следствии оставаться – там хотя бы есть с кем обсудить завтрашний вечерний матч «Зенита», а не выслушивать треп о помадах, бюстгальтерах и прочих прокладках, короче – крайне интересных для любого мужика предметах. Да, кстати о «Зените». Надо зайти на любимый сайт любимого клуба, глянуть новости – не сломался ли кто накануне матча с «мясом» и вообще. Хм… Интернет почему-то не фурычил. В смысле – подключался, но не открывался. Что за фигня? Позвонил Максу – бывшему своему «сокамернику», а ныне руководителю отдела пока еще СКП – именно предчувствие этого «пока» меня в свое время и тормознуло. Зря, наверное, тормознуло.

– Здорово, Макс! Как жизнь?

– Все путем, работаем. А ты чего с утра пораньше? Опять твои девки чего-то нарыли? (девки у меня такие – вычитывают дела от и до, следствие, что пока еще почти наше, что милицейское – волком воет – а что делать – этим девкам потом по этим делам в суде бодаться).

– Да нет, Макс, я по другому поводу. У тебя Интернет работает?

– Не залазил еще, сейчас гляну, – послышалось кряхтение – Макс, несмотря на то, что младше меня на 9 лет, имеет плотное, если не сказать полное, а если честно – то просто толстое телосложение.

– Хмм… Нет, что-то ничего не открывается. Опять городская не заплатила вовремя?

– Вряд ли, наверное, у провайдера или на линии какие-то проблемы.

– Стоп. У тебя телек включен?

– Да я его девчонкам отдал, меньше у меня тусоваться будут.

– Тогда бегом ко мне, тут сейчас какую-то важную хрень передавать будут.

«Что за хрень?» – думал я, спускаясь этажом ниже. – «Слава богу, что СКП пока не переехал». Для них уже ремонтировали отдельное от нас помещение в здании, предоставленном районной администрацией.

Спустившись вниз, я поручкался с Максом, который сказал, что я мог не гнать, как скаковая лошадь – до «важного сообщения» есть еще 10 минут. Эти 10 минут мы провели в курилке, смакуя отрыв наших от «Спартака» в турнирной таблице. Дел у меня – в смысле, тех самых дел, которые у прокурора – пока было немного – их понесут в пятницу, валом – а как же, конец месяца, выход дел в суд, так что все корпеть будем, а не только милицейский надзор, отбывать повинность предстояло только в 2 часа – переться по мошенничеству, если не перенесут – редиска-то на воле, болеть может до потери пульса – собственного, моего или судьи.