Но как мы с Беном уже удостоверились, многое может измениться за год, и я боюсь, что он мог передумать. Он даже может не хотеть быть со мной, как хотел в прошлом году. Он по-прежнему может быть так зол на меня, что даже не придёт.

Но если честно, я нервничаю не из-за этого.

Я нервничаю, потому что знаю, что Бен придёт. Он всегда приходит. Но в этом году, я понятия не имею, кто мы друг другу. В прошлом году мы расстались на очень плохой ноте, и за это я полностью беру вину на себя, но Бен должен понимать, что если бы мы поменялись местами, он сделал бы то же самое для меня. Если бы я сделала такое серьезное заявление в разгар сильнейшего страдания, Бен бы признал, что это не лучший момент для принятия решений, меняющих всю жизнь. И он, конечно, не может обвинить меня в том, что я подтолкнула его остаться и помочь своей семье. Его брат только что умер. Его невестка нуждалась в нём. Его племянник нуждался бы в нём. Так было правильней. Бен бы сделал то же самое для меня. Он принял все слишком близко к сердцу, потому что пережил очень эмоциональную неделю.

Ведь я чувствовала, что ехать без предупреждения в прошлом году было плохой идеей. Думаю, это принесло больше вреда, чем пользы.

Мои мысли прерываются, когда на моё плечо опускается чья-то рука. Я поднимаю глаза, надеясь увидеть Бена. И я вижу его… но это не только Бен. Это Бен и…  ребёнок.

Его племянник.

Я понимаю это сразу, потому что у мальчика глаза Бена. Глаза Кайла.

Всё это обрушается на меня сразу, и я пытаюсь обдумать увиденное по-отдельности. Во-первых, тот факт, что Бен пришёл. И он улыбается мне, когда я встаю, чтобы обнять его. Это вызывает у меня огромный вздох облегчения.

Во-вторых, рука Бена, обнимающая мальчика, который сидит у него на бедре и опирается на его грудь. Увидев Бена с племянником на руках, я еще раз убеждаюсь, что каждый из нас принял правильное решение в прошлом году, и неважно, был Бен согласен с ним тогда или нет.

Я надеялась сегодня познакомиться с его племянником, но думала, у меня будет шанс сначала поговорить с Беном, один на один, о нашем расставании в прошлом году. Но я могу потерпеть. Особенно ради такого милого ребенка.

Малыш застенчиво улыбается мне, и я замечаю очень много черт Джордин в нём. Он в равной степени похож как на Джордин, так и на Кайла. Интересно, каково ей… видеть так много от Кайла, когда она смотрит на своего сына.

Когда Бен выпускает меня из объятий, он улыбается мальчику.

– Фэллон, я хочу представить тебе моего племянника, Оливера, – Бен поднимает крошечную ладошку и машет ею. – Оливер, это Фэллон.

Я поднимаю руку, и Оливер сразу тянет свои ручки ко мне. Потрясённая, я беру малыша на руки и держу, так же как только что это делал Бен. Прошло много времени с тех пор, как я держала на руках ребёнка, но думаю, если постараюсь, племянник Бена не заплачет у меня на руках.

– Он любит хорошеньких девушек, –  подмигнув, шутит Бен, отпуская его, как только я беру ребёнка. – Давай, я принесу детский стул.

Бен уходит, а я опускаюсь обратно на стул, усаживая Оливера на стол передо мной.

– Ты такой милый, - говорю я ему. Он правда  такой. Ребёнок кажется очень счастливым, и от этого я счастлива за Джордин. Но с толикой печали, когда думаю, что Кайл никогда не сможет увидеть своего сына. Я отгоняю эту мысль, когда Бен возвращается с детским стулом.

Он ставит его рядом с нашим столом, и усаживает Оливера. Я не замечаю сумку с подгузниками, которая перекинута через плечо Бена, пока он не снимает её, чтобы сесть. Он роется в сумке, пока не находит контейнеры с едой, а затем ставит их на стол напротив Оливера, предусмотрительно протерев его перед этим. Всё это время Бен разговаривает с Оливером как со сверстником. Он не предаётся детскому лепету, и я бы солгала, если бы сказала, что это не очаровательно, видеть его общение с младенцем на равных.