— Не знаю пока, — я пожал плечами. — Девять минут.

«Ангелочки» с «цеппелинами» похватали вещи и разбрелись по выделенным нам комнатам. В этот раз уровень проживания был резко хуже, конечно. В прошлый раз это место показалось мне несколько более… эээ… пригодным для жизни. Но вредная бабка вместо уютных небольших комнат на трех-четырех человек выделила две. В каждой — по четыре двухэтажных «мамонта». И витающий запах запустения, пыли и ржавчины. И весь остальной этаж — сплошная гулкая пустота. Рельно, никаких соседей, я не поленился пробежаться по коридору и потолкать двери. Запертой оказалась только одна. Но возможно там просто был склад матрасов. Из всех остальных пустых комнат, где стояли только скелеты «мамонтов».

«Если вы снимаетесь в фильме ужасов…» — подумал я.

* * *

— Четыреста… — задумчиво повторил я. Блин, и вот, клянусь, я даже пожалел, что нервный Иван Михайлович с порога не принялся передо мной оправдываться, что билеты не продались, что у них в городе главенствует какая-то страшная секта, которая поработила умы и души ончан… Или отнцев? В общем, жителей Онска. И запретила им идти на наш концерт под страхом геенны огненной и страшного суда прямо здесь и сейчас. Тогда ведь все было бы просто. Можно было со спокойной совестью собрать манатки и умчать в Змеиный Камень и Волчайск. И оставить страшный Онск за спиной и забыть.

Но четыреста билетов… Если сейчас сказать «сорян, мы уезжаем, концерт отменяется», то это будет репутационная плюха прямо на старте. И по сарафанному радио эта инфа разнесется по всем городам и весям.

Тьфу ты, блин! Идиотский город. Вот с чего я вообще занервничал? Из-за надписи «слуги сатаны» на афишах? Или из-за инфернальной бабки, которая поселила нас на нежилом этаже?

А ну соберись, тряпка! Пара неадекватов еще не делает город плохим.

И четыреста проданных билетов — это уже очень даже нормальный концерт. Который, если что, еще только завтра. И если не сидеть пришибленно, а действовать, то это количество увеличится.

Я решительно отогнал возникшее видение, в котором зрители на концерте расселись по рядам и с каменными лицами смотрят на выступление. Не дрогнув ни единым мускулом.

— Иван Михайлович, а где у вас в городе можно купить пару коробок свечей? — спросил я.

— Что? — осекся Иван Михайлович. И я понял, что он все это время что-то мне затирал. Что именно, я пропустил мимо ушей. Представляя хоррорный концерт в готической столовой.

— Ну, свечи, — сказал я, изобразив пальцами трепещущее пламя. — Знаете, такие штуки из парафина, их еще зажигают, когда электричество отключается.

— Конечно же я знаю, что такое свечи, — чуть раздраженно сказал Иван Михайлович. — Просто ваш вопрос застал меня врасплох.

— Извините, — смущенно улыбнулся я. — День тяжелый был.

— А много надо? — спросил Иван Михайлович.

— Коробки две, — сказал я.

— А, это тогда лучше к Карену обратиться, — Иван Михайлович с грохотом выдвинул ящик стола и зашуршал бумагами. — Сейчас, где-то у меня тут есть…

А я уже мысленно прикидывал, что нужно сделать еще, чтобы выжать из гастролей в Онске максимум. Слуги Сатаны, значит… Ладно-ладно…

Я взял бумажку с контактом этого Карена, тепло попрощался с Иваном Михайловичем и вышел на улицу.

— Ну как, все хорошо? — спросила Ева, поднимаясь со скамейки мне навстречу.

— Не очень, но у меня есть план, — улыбнулся я. — Слушай, откуда можно по межгороду позвонить?

— А от этого Ивана Михайловича ты не мог? — прищурилась Ева.