Лука присмотрелся к логам системы. Все показатели жизнедеятельности были в норме, рана на животе уже затянулась, а больше ничего страшного за два поединка с ним не случилось. Он мог прямо сейчас прикончить убийцу Севера Децисиму, его отца, и эта разбушевавшаяся гнусная орава поддержала бы его. А если нет, то тем лучше для Империи!

Он мог бы за раз уничтожить большую часть присутствующих, не давая им шанса сбежать. Но мудрость наследия Эск’Онегута говорила, что подобный, безусловно, полезный для страны поступок снизит штрафами его очки Тсоуи так сильно, что о выходе в положительный баланс он может забыть на несколько жизней вперед.

И куда полезнее будет сразиться с Игнатом не здесь. Не в этой зачуханной норе. Маджуро, готовый ко всему, поднял руку, призывая к молчанию, и его послушались. Люди утихли, и даже Свирепый застыл в ожидании, хмуря брови.

— Игнат! — голос императора многократно отразился от сводов пещеры. — Я вызываю тебя в Круг за право управлять этими людьми! Завтра вечером! На знакомой тебе Арене!

Маджуро замолчал, и толпа заревела. Такого шоу они не ожидали! Сам, мать его, император против Свирепого Игната! На Арене! На глазах у всей столицы!

Когда восторг схлынул, в полной тишине послышался истеричный смех, переходящий в еще более сумасшедший хохот:

— Сука! Это же проделки Двурогого! Пресвятая мать, я усвоил урок! Ха-ха-ха! — Игнат повалился на колено и заколотил кулаком по воде. — Три года назад я провел там свой последний поединок! Между прочим, у тебя на глазах, Маджуро! И я поклялся, что никогда больше моя нога не ступит на песок Арены! Но теперь, получается, у меня нет другого выхода? Так, добрые люди?

— Принимай! Принимай! — бесновалась публика.

— Я принимаю твой вызов, Маджуро, — успокоившись, сказал Игнат. — Завтра, на закате, на глазах у всех я снесу с плеч твою тупую башку!

Глава 50. Новый босс

День выдался яркий и теплый, такой невыносимо прекрасный, звенящий, что у Куницы в груди растеклось волшебное и окрыляющее чувство. Не обжигающее внутренности, как выпитый натощак стакан крепкого коньяка, а нежное, ласковое, шепчущее о лучшем будущем и скорых переменах.

И даже в сырой пещере с закопченными стенами, задыхаясь от вони и мускуса, говорящего о том, что собравшиеся возбуждены и встревожены, хоть и пытаются это скрыть, Куница чувствовал воодушевление.

Лирическое настроение сбил сиплый голос Броско, одного из псов Игната:

— Босс сказал, всем быть наготове. Скоро выдвигаемся.

— И что, разбежимся по разным трибунам как тараканы? — недовольно буркнул Орх, вожак мелкой банды.

Броско мгновенно оказался перед ним, стиснул огромной дланью горло Орха и вбил того в стену.

— Приказы Игната не обсуждаются! — прошипел он. — Мои приказы не обсуждаются! У тебя с этим какие-то проблемы, Орх?

— Отпусти, Броско… — захрипел тот. — Просто разве не надежнее всем нашим держаться вместе?

Он примиряюще поднял руки, и Броско разжал кулаки. Орх закашлялся.

— Вместе? — язвительно спросил пес. — Ты голыми руками драться собрался? Или тем перочинным ножиком, что привязал к лодыжке?

— Я все-таки не понимаю… — задумчиво протянул Зарам, трусоватый вор и грабитель. — Броско, на хера нам вообще там светиться? Понятно, что Игнат порвет императора, ну и все на том. Чего дальше-то?

— Дальше не твоего ума дела! — рявкнул Броско. — Приказы получите от командира каждой группы!

Куница знал, что будут за приказы.