Нет времени со мной возиться? Ну-ну.

* * *

Как же всё задолбало.

Не то, чтобы эта мысль была хоть сколько-нибудь свежей для агента Рубана. На деле, она циркурилова в его голове лет эдак с восемнадцати, однако бывали периоды, когда усталость от всего и всех давила на мужчину особенно остро.

Он старался не думать о Баркер. Старался не думать о Ротте. О Шраутах. Империи. Республике.

Шагнув за дверь академии для пробужденных, он старался не думать вообще ни о чём… кроме сна. Эта схема, впрочем, была у него уже отработана. Найти недорогой отель где-нибудь в глуши, вытащить из телефона батарею, чтобы уже наверняка никто не мог на него выйти, и предпочтительно, но необязательно — приобрести бутылку крепкого алкоголя, что поможет уйти в царство Морфея без лишних душевных терзаний.

Да, так пойдёт.

Мужчина глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и…

Его телефон зазвонил.

Скулы Рубана сжались так сильно, что зубы заскрипели. Правый глаз задергался, как при самом страшном нервном тике, а по спине пошла дрожь.

— Рубан, — последние остатки самообладания ушли на то, чтобы не начать орать в трубку матом. — Понял.

Он простоял на месте ещё около тридцати секунд, пытаясь утихомирить позыв разбить телефон к чертям об асфальт, после чего зашагал к своей машине. Дорога до Имперского парламента заняла двадцать минут, ни одну из которых Рубан не запомнил.

Парламент, в отличие от большинства зданий в этом городе, не был небоскрёбом. Величественное ромбовидное здание, которому было триста лет в обед, являлось знаменитой достопримечательностью и неизменной точкой в маршруте туристов. Этих агент тоже на дух не переносил.

Голос в телефоне велел ему явиться в одну из комнат для частных переговоров. Весьма логично, пожалуй. Вряд ли бы парламент решил собраться полным составом в главном зале посреди ночи.

Припарковавшись прямо рядом со знаком «парковка запрещена» около фасада здания, мужчина тяжело зашагал в сторону парламента.

Доведенным до автоматизма движением Рубан ткнул удостоверением в лицо охраннику в зеленой униформе на входе, и тот пропустил его без лишних слов.

«Срочное совещание». Как же. Наверняка просто какому-то мелкому чиновнику захотелось резко сымитировать бурную деятельность и озадаченность ситуацией в Альянсе, а ему теперь отдуваться. Ну, хотя бы не впервой.

Нацепив настолько недовольную мину, насколько было возможно, Рубан прошелся по коридорам, обнаружил нужные двери и резко распахнул их.

Красное лицо приобрело бледный оттенок практически мгновенно.

Несмотря на то, что в комнате стоял длинный стол для переговоров, все собравшиеся сидели на креслах или стульях, неподалеку от старого камина. Однако шокировал Рубана не сомнительный выбор расположения присутствующих, а их состав.

На двух центральных креслах сидело двое — Герберт Шраут и Мадлен Дюбуа.

Мадлен была младше Герберта, однако с высоты их возраста эта разница казалась смешной. Впрочем, женщине нужно было отдать должное — выглядела она отсилы на семьдесят. Что же до Шраута, то ситуация была не столь радостной. Рубан видел его только на фотографиях и видео, однако даже этих познаний хватало, чтобы понять, насколько всё-таки стар этот хрыч. И опять же, если не обращать внимания на то, что мужчина походил на скелет обтянутый кожей, его глаза были гораздо более живыми, чем у многих молодых знакомых Рубана.

Эта парочка стояла в оппозиции друг к другу дольше, чем кто-либо из живущих мог вспомнить. Разумеется, верховной властью в стране являлся Император, однако что Дюбуа, что Шраут большую часть своей жизни положили на то, чтобы он считался с их мнением.