Впрочем, наплевать. Сейчас я отлично понимал, почему спятил — боль, которая и без того была чудовищной, удвоилась, тела, лежащие сверху, навалились ещё более тяжёлым грузом… Я не терял сознание только невероятным усилием воли, понимая, что если отключусь — исцелённый мной просто выберется, и шансов на спасение у меня не останется.

Нет уж. Я вам не мессия, исцелять посторонних людей и оставаться умирать. Тянуть было нельзя — и, только заслышав удивлённые восклицания и шевеление (исцелённый ещё не осознал, что произошло, но явно почувствовал себя лучше), крепче — как мог сломанной рукой, висящей на полуоборванных жилах — сжал его конечность.

Прости, парень (или кто ты там). Ты или я. И я выбираю себя.

В первую секунду мне показалось, что боль полностью прекратилась, я расслабился и испытываю райское блаженство… затем первая эйфория от исцеления прошла, и я понял, что до идеала ещё очень и очень далеко.

Ноги были целы — во всяком случае, настолько, чтобы медленно, со скрипом, но передвигаться. Правая рука тоже, как и глаза, а вот левую я не чувствовал. Сверху всё ещё давили чужие мёртвые тела, и я попытался встать, отталкивая их.

Не смог. Наверное, сверху была всего пара тел, но одной выпитой жизни не хватило, чтобы исцелиться до конца после всех травм. Я был слаб — и теперь, когда угроза смерти в ближайшие секунды отступила, это бесило меня.

Второй заход. На этот раз я не пытался раскидать тела, а попробовал выскользнуть из-под них — и у меня получилось. Я выбрался.

Изорванная одежда была вся в крови — как своей, чёрной и густой, словно мазут, так и чужой, красной. По залу, усыпанному пылью и каменной крошкой, были раскиданы тела.

И не только. Сзади выстрелили; первый выстрел попал мне в плечо, но я уже почти не ощущал боли на общем фоне, и это позволило мне быстро отскочить в сторону.

Автомата у меня, разумеется, уже не было — валялся где-то в куче покойников, а может, отлетел в сторону. Ну и ладно, не пригодился. Зато теперь я чётко видел врагов — и значит, мог сделать вот это.

…чёрная вспышка. А затем всё стихло. Топот чьих-то ног за спиной, голоса раненных и паникующих… похоже, Сато был не прав. Я зацепил не только тех, кто был здесь, в этом зале — звуки стихли и этажом выше, и этажом ниже. Серия быстрых звуков падающих тел — и полная тишина, не считая монотонно завывающей где-то вдалеке — этажах в трёх отсюда или даже больше — пожарной тревоги.

Я чувствовал себя превосходно. Здоровее, чем когда-либо. Сильнее. Энергичнее. Настоящий кайф. Единственный раз в моей жизни, когда я пробовал наркотики, был неделю назад, в больнице… сейчас я ощущал нечто то же самое, только во много раз сильнее и приятнее.

Ладно. На этом нельзя зацикливаться, иначе всё, чего я добился стиранием памяти, сойдёт на нет. Оглянувшись по сторонам — тела были повсюду, а вот движения не было — я направился наверх, на крышу.

Рубашку, промокшую от крови, я попросту содрал и бросил на пол. Мокрое тело было противно липким, а снаружи уже было темно (а потому прохладно), так что я подумал о душе. Учитывая, чем тут занимаются — не может быть, чтобы не было душа. Вероятно, в номерах со «стопроцентной защитой» они есть… если их не разнесли в клочья какие-нибудь очередные взрывы.

Да, здесь, на крыше, живых тоже не было. Все тела представляли из себя смердящее гнилое месиво… но я не испытывал по этому поводу ничего. Лика? Я не видел её здесь, но даже если я и убил её, мне было плевать.