«Больной», — подумалось ей. Правильно подумалось, исключительно верно. Вот только сбежать она так и не сбежала — вместо этого зачем‑то согласилась на сладкое.

Десерт он заказал на свой вкус — она не запомнила, какой, потому что не попробовала его. Не запомнила толком и того, о чем говорили, — все не оставляла попыток понять, кто перед ней находится — адекватная личность или псих? Иногда Джокер вел себя адекватно: что‑то говорил про работу, про то, что хочет, чтобы кто‑нибудь написал о нем книгу — ведь, мол, жизнь у него крайне насыщенная и интересная, — с бахвальством заявлял, что занимается строительством. Чего — домов? Промышленных объектов? Вникать не хотелось. Вместо этого кружили мысли о другом — как бы им разойтись сразу же у выхода из кафе? Как сделать так, чтобы не провожал? Как избавиться от того, с кем не стоило и встречаться?

А на фоне все вилась странная и нелогичная мысль о том, что он ей нравится.

Чем‑то все же нравится.

Парадокс.

Избавиться не удалось.

Ее не спросили — желает ли она, чтобы провожали, — на выходе сразу указали на машину — великолепную белую «Лунди» — машину за несколько миллионов долларов.

Ого.

— Там для тебя сюрприз.

Сюрпризов не хотелось.

— Садись. Довезу до дома.

Кошмары сбывались. Нельзя, чтобы он поднялся с ней на этаж, нельзя, чтобы вошел в квартиру — вообще ничего нельзя.

А на заднем сиденье нашелся самый красивый букет из роз, какой она только видела, — штук пятьдесят в связке — не меньше.

— Это тебе.

Такой стоит пару сотен баксов. Он просто швыряется деньгами, — мысль не прельстила, а отпугнула.

Стоило сесть в салон и пристегнуться, как ожил динамик, — звук тяжелого ритмичного металла оказался кристально чистым, приятным для ушей, несмотря на то, что «тяжеляк» она никогда не слушала. Да и жанр этот удивительным образом подходил, как красавице — машине, так и странному водителю.

— К тебе?

— Я бы… дошла пешком.

— Значит, к тебе.

Захлопнулась дверца, педаль газа моментально ушла в пол, и Лунди набрала скорость так плавно и быстро, что Райна против воли едва не испытала оргазм.

В подъезде случилось то, чего она боялась больше всего. После «прощального» поцелуя на первом этаже у лифта он попытался поставить ее на колени и расстегнуть ширинку.

— Соси.

— Пошел к черту!

— Соси, говорю.

— Отвали от меня! Отпусти!

Слышалась возня, хрипы, треск одежды — ей пытались насильно расстегнуть пиджак, чтобы добраться до груди.

— Убери от меня руки!

Наружу выскользнул вставший член — Джокер все еще не оставлял попыток заставить ее сесть на корточки.

— Тебе же этого хочется, давай, не сопротивляйся… Ты — шлюха. Моя шлюха.

— Я не твоя шлюха и никогда ей не стану. Больной… Урод моральный!

— Грязная на язык шлюха — чем грязнее язык, тем качественнее будешь сосать…

— Отвали!

Она ударила его букетом по лицу — попала по щеке и шее шипами; на немытый, заляпанный отпечатками мокрых подошв пол посыпались бордовые лепестки. За секунду под ними образовался цветочный ковер; в запах сырости, жарящихся котлет и мочи вплелся тонкий и нежный розовый аромат.

Прежде чем ее отпустили, она не подчинилась приказу встать на колени еще трижды.

— Настырная.

Теперь тип в очках был сдержанно зол, но неуловимо доволен.