Порывшись в сумочке, Эбигейл нашла солнцезащитные очки. Был Хэллоуин, и, хотя воздух уже дышал холодком, на такой высоте сидеть на открытом воздухе, под прямыми лучами солнца было вполне приятно.

– Рад, что ты приехала, – сказал Лоренс Кендал.

К столу подошел одетый, как гавайский танцовщик, официант.

– Выпьешь пива? – предложил снова усевшийся за стол мужчина.

– Конечно, – кивнула Фостер.

– У них здесь большой выбор и…

– Мне все равно. Что-нибудь легкое.

Лоренс повернулся к официанту.

– Принесите ей «Рок хоппд пейл».

– Минутку.

Где-то в долине свистнул паровоз. Эбигейл увидела вдалеке перышко дыма и услышала, как натужно запыхтел клапанами поезд, идущий на юг через центр города.

– Скотт тебя соберет, – пообещал Кендал.

– Кто такой Скотт?

– Наш проводник.

Неловкое молчание как будто забралось под кожу.

– Симпатичный у вас тут городок, – попыталась нарушить его журналистка.

Все шло совсем не так, как ей представлялось. Она прокрутила в своем воображении множество самых разных вариантов, и все они получались более драматичными и серьезными. Она накричит на него. Ударит. Они оба расплачутся. Он попросит прощения. Она простит. Или не простит. Теперь Эбигейл понимала, что ничего этого не будет. Они – просто два человека, оказавшихся за одним столиком и пытающихся преодолеть неловкость.

– Мне вот любопытно. Столько прошло времени, и теперь ты связываешься со мной, – сказала Фостер.

– Я следил за твоей журналистской карьерой, регулярно выписывал все журналы, с которыми ты сотрудничала, и подумал, что эта… экспедиция… может дать хороший материал для твоего…

– Но ты ни разу, с тех пор как мне исполнилось четыре года, не выказал желания помочь.

Лоренс неторопливо допил свое темное пиво, посмотрел на горы, вытер пену с бороды.

– Получилось злее, чем… – сказала Эбигейл.

– Нет, нормально. У тебя есть все основания злиться.

– Я не злюсь.

Дверь открылась, и вернулся официант – с пинтой для Эбигейл и еще одной кружкой для Кендала.

Когда он ушел, она подняла свою.

– За наше прошлое! – Голос ее звучал ровно и твердо. – На хрен его.

Ее собеседник усмехнулся:

– Так вот просто, а?

– Ну, притвориться-то можно…

Они чокнулись. Эбигейл сделала глоток своего золотистого.

– Так зачем ты приехала? – спросил Лоренс. – Сказать по правде, я и не ждал ответа на тот имейл.

– Забавно. Я вот только что сидела в машине, набиралась сил, чтобы войти сюда, и сама пыталась ответить на этот же вопрос…

Солнце нырнуло за горы, и Фостер поежилась. Скалистые склоны и снежные поля окрасились розоватым отблеском невидимых лучей.

Все четверо повернулись на звук шагов, и ее взгляд, метнувшись сначала к отцу, остановился на невысоком, по плечо Лоренсу, мужчине рядом с ним. У него была гладко выбритая голова, борода с едва начавшей проступать сединой и серые, под стать ей, глубокие, задумчивые глаза.

– Эммет Тозер, – представился он, пожимая ей руку. – Полагаю, за эту прогулку полностью ответственны мы. Лоренс любезно согласился взять нас с собой, поделиться опытом…

– Эбигейл Фостер, журналист-фрилансер. – Она повернулась к женщине, державшей Эммета за руку. – Джун Тозер?

Джун взяла ее руку обеими своими и приветливо улыбнулась.