— Позволю себе не согласиться, — заметил Двупалый Том. — Когда Пикслер копал фундаменты для Коммексо, он нашел гнезда расплода.

— Правда? Он их убил?

— Нет. Я слышал, он продал их Тлену. Для частного зоопарка.

Финнеган покачал головой.

— Умно. Пикслер любит выгоду. И неважно, из чего он ее выносит. Но я не слишком понимаю, как расплод поможет ему затмить звезды.

— И я, — сказал Хват. — Он просто псих.

— Ты согласна? — спросил Финнеган Кэнди. — Тлен сошел с ума?

— Я бы так не сказала.

— А как он на тебя вышел? — спросил Макбоб. — Ведь это кажется полным безумием. Ты не можешь представлять для него настоящую угрозу.

— Даже если он так считает, скоро я перестану ему угрожать, — ответила Кэнди.

— Что ты имеешь в виду?

Кэнди бросила взор на изящные перемежающиеся внизу пятна: свет и тьма, суша и море. Через несколько секунд она ответила:

— Потому что меня здесь не будет.

Чувствуя странную силу взгляда Финнегана, Кэнди вновь посмотрела на него. В его зеленых глазах отражался идущий с востока золотистый свет. На секунду их взгляды встретились. В нем есть что-то знакомое, подумала она. Что-то связанное зеленым и золотым. Может, они уже встречались? Может, она видела его на улицах Тацмагора, или на Веббе Гаснущий День, или пересекалась взглядами, как сейчас, пусть даже на секунду? Она хотела его спросить, но не знала, как сделать так, чтобы вопрос не выглядел странным.

— Эй, следи за дорогой, — сказал Джон Хват, помахав рукой между Кэнди и Финнеганом, словно выводя их из транса.

Покраснев, Кэнди вернулась к управлению глифом.

— Скажи-ка, — непринужденно произнес Джон Ворчун. — Где ты была после того, как мы расстались?

— Везде, — ответила Кэнди. — На Балаганиуме, на Окалине.

— Что ты делала на Окалине?

— Это долгая история, — ответила Кэнди. — Я собираюсь записать ее, когда вернусь домой. Попробую прислать вам экземпляр.

— Когда вернешься домой? — переспросил Шалопуто. — В каком смысле?

— Я тут подумала, — сказала Кэнди, — и решила вернуться в Иноземье.

— Во имя богов, почему?

— Потому что куда бы я ни отправилась в Абарате, происходит то, чего не должно происходить. Люди сходят с ума. Люди страдают. Думаю, будет безопаснее, если я вернусь домой.

Несколько секунд все в глифе молчали. Наконец, Шалопуто сказал:

— Ты ведь этого не сделаешь. Ты не можешь.

— Могу. Очень даже могу. Я много думала и не собираюсь менять решение, Шалопуто, так что пожалуйста, не старайся меня переубедить.

Она услышала, как Шалопуто глубоко и печально вздохнул и скользнул в кресло рядом с ней.

— Конечно, ты можешь делать так, как считаешь нужным, — тихо сказал он. — Это твоя жизнь. Но я буду очень по тебе скучать.

— Я тоже буду по тебе скучать. Но разве мы оба не знали, что однажды я все же должна вернуться? Я скучаю по семье, Шалопуто. По крайней мере, по маме. И там у меня своя жизнь — хочешь верь, а хочешь нет.

— Не такая, как здесь, — проговорил Двупалый Том.

— Конечно, не такая. Там во мне нет магии. Или даже если есть, я об этом не знаю. Там никто не пытается меня убить. Ты скажешь, что по сравнению с этой она скучная, но я не могу бегать от нее вечно.

— А если ты бежала не от нее? — сказал Финнеган.