Но злился он не на Летео. Его мишенью была Кэнди.

— Ты, — указал он на нее дрожащим пальцем. — С самого начала ты пыталась меня унизить. Ты, ты… АДСКОЕ ОТРОДЬЕ! — Он бесновался все сильнее; с его губ полетела густая белая слюна. — Все мои лучшие планы! Драгоценные мечты! ТЫ РАЗРУШИЛА ВСЁ!

Внезапно на его лице возникло выражение боли.

— ПОЧЕМУ? — воскликнул он, поднося руку к груди. — ЧТО Я ТЕБЕ СДЕЛАЛ? — Его пальцы ползали по грудной клетке, а лицо наполняло все большее отчаяние. — Я НЕВИННЫЙ ЧЕЛОВЕК! — закричал он. — СЛЫШИШЬ? НЕВИННЫЙ…

Он остановился. Слова. Дыхание. Сердце. Остановилось все, в единый момент.

Его рука упала, он медленно качнулся и рухнул на бок, ударившись о пол.

Летео тихо сказал:

— Надо же…

Изо рта Захолуста медленно вытекла струйка слюны и остановилась, подобно всему остальному.

Кэнди была поражена. По ее представлениям, волшебники (даже такие нелепые, как Захолуст) не умирали от сердечного приступа, просто упав на землю.

Но Абарат и его жители полны сюрпризов до самого горького конца.

53. Уничтожение

Стоя на крыше дома, Мелисса вертела головой, ища, ища — но что? Знак того, что в царившем хаосе и страхе есть смысл? Или проблеск надежды на чудо, на то, что весь этот ужас через секунду исчезнет, и боль, которую он принес, исцелится? Но куда бы она ни посмотрела, нигде не было даже намека на спасение Цыптауна. Прилив нес воды мимо ее крыши, увлекая за собой бесконечную вереницу обломков. Иногда то, что она видела, было так ужасно, что сгладить эти сцены можно было лишь спрятавшись у трубы и закрывая лицо руками до тех пор, пока воды не очистят улицы, унеся свой груз мертвых, живых и никогда не живших, и открыв глаза только когда дом перестанет сотрясаться рассекающими город течениями.

Но она не могла отвести взгляд. Не сейчас, когда Кэнди была в темных недрах Полыни. Разве не она, Мелисса, несла ответственность за случившееся с ее ребенком? Если бы в ту дождливую ночь на пустом шоссе, когда из Абарата пришли три женщины, пахнувшие морской водой и магией, она лучше соображала, то заперла бы от них окна и двери, не позволив наложить на дочь проклятье ответственности иной жизни.

Но в ту ночь ум ей не подчинялся. Она была измучена болью и усталостью, так что когда старая женщина раскрыла свою маленькую шкатулку чудес, и из нее появилась успокаивающая волна теплого, яркого воздуха, Мелисса позволила этой волне ласкать ее, начав тем самым жестокую игру причин и следствий, которая сейчас привела безжалостные воды Изабеллы к крышам, улицам и невинным душам жителей Цыптауна.

Она посмотрела на лица своих детей, в том числе и самого ранимого из них, ее мужа, которого после исчезновения Кэнди вытащили с лодки и устроили на крыше. Как они это выдерживали? Судя по всему, не лучшим образом. Ну да неважно. Мальчики юные и сильные. А Билл? Завтра — если, конечно, это завтра будет, — он найдет способ придумать ложь о своем героизме.

Глядя на мужчин, она услышала голос.

— Нам надо поговорить, мать Квокенбуш.

Мелисса подняла глаза, хотя еще до того, как она это сделала, знала, что не увидит человека, сказавшего ей эти слова.

— Ты где? — прошептала она, не желая привлекать к себе внимание.

— Здесь, — печально ответила женщина. Диаманда действительно была рядом, похожая в дневном свете на прозрачный дым.

— Помнишь меня? — спросила она.

— Конечно, — кивнула Мелисса.

— Знаю, что ты думаешь, — произнесла женщина. — Но что бы ты не думала, не жалей о выборе той ночи.