Оставить, на всякий случай, поступившего вам профессора до завтрашнего пополудни, до повторной консультации. Я лично проверю!
В военное время приказ – закон. Кто может не выполнить распоряжение абвера. Ботаника-профессора через десять минут переодели в пижаму и отвели наверх, в глазное отделение.
Вниз, в приемную спустился дежурный врач. Он объявил Жозефине, что ее мужа, оставляют до завтра, до обеда в больнице, по приказу группенфюрера. Жозефина была умная женщина, на крыльях любви она поспешила домой.
Ее мысли совпадали с мыслями Эрнста. Надо было бы более тепло проводить старого школьного товарища на фронт. Она решила быстро переодеться и позвонить ему. Сбросив прямо у порога, облитое жиром платье, она одела новое, украсила открытую, лебяжью шею ниткой янтарных бус и позвонила Эрнсту. На работе сказали, что он уехал. Тогда она позвонила ему домой. Но его и там не было. Такая ночь в одиночестве зря пропадала. А она его так осчастливит… И совесть ее перед мужем была бы чиста. Она провожала на войну солдата. Наверно догадался сам. Сюда едет.
Жозефина скинула платье, и все остальное и остановилась перед большим зеркалом в спальне. На нее смотрела полногрудая, широкобедрая, вся в соку, тридцатилетняя пышная, женщина. Ах, как давно у них с Эрнстом было в последний раз. Кажется, тысячу лет назад. Боже мой, как она проводит его на фронт… Он еще долго будет вспоминать о ней, об этой божественной ночи. Жозефина вспухла желанием. Где же он?
Она капризно надула губки, и тут внизу позвонили. Ни минуты не сомневаясь, что это Эрнст, она сломя голову помчалась вниз. Еще соседей любопытных не дай бог разбудит. Она успела только накинуть на плечи шелковый халатик. Над подъездом был небольшой козырек, свет в целях светомаскировки не горел. Выскочив наружу, в свете тускло, почти не видимой луны она увидела форменный мундир и подумала, что это Эрнст. Ей и в голову не могло прийти, что пред нею стоит официант, в своей форменной одежде. Жозефина распахнула халатик, прижалась к нему голым телом, едва доставая до подбородка, и тут же, схватив его за руку, быстро повела по лестнице на второй этаж. Темь в коридоре была еще большая. От нее прилично несло спиртным. И когда только успела?
– Тихо! – шепнула она. – У меня соседи, стукачи.
Чуть скрипнула квартирная дверь, закрываясь за ночной парочкой.
– Иди, раздевайся! Я сейчас, быстро, в ванную и обратно.
Манштайн. еще подумал, а не приняли ли его за кого-то другого, но не пошел в ванную уточнять. Дамочка была припадочная, это он еще в ресторане сообразил, но чтобы так сразу. В спальне горел ночник. Манштайн заслонил его свет спинкой высокого кресла и, раздевшись юркнул в разобранную постель.
Жозефина не заставила себя долго ждать.
– Свет совсем погаси! – приказала она от порога. Когда Манштайн потянулся ночнику и нажал на кнопку выключателя, она как кошка прыгнула ему на спину, а потом нырнула под одеяло.
Полчаса почти, как молодой олень в полной темноте сопел Манштайн. И вдруг, почти в самый ответственный момент, царапая ему спину, Жозефина сказала:
– Эрнст, у тебя грудь волосатее стала. И пахнешь ты не так! Извини, я сегодня немножко пьяна!
И лишь когда Манштайн обессиленный отвалился в сторону, он сказал, что она ошиблась, он не Эрнст, а молодой официант из ресторана. Манштайн специально подчеркнул возраст. В это время зазвонил звонок на входной двери. Жозефина отпрянула от него и зажгла свет. Большого удивления на ее лице Манштайн не заметил.
– Я таких наглых кельнеров, еще никогда не видела! – заявила она. – Мужа чуть не угробил. Любовника соусом облил и еще к чужой жене нахально в кровать залез. Что будем делать? Там Эрнст внизу стоит.
– Пойди, скажи, что ты выйдешь! Пусть подождет! Сходите в ресторан, а потом вернетесь. |