— Его личные вещи на месте? — обращается один врач к другому. — Если он умрет, надо будет сообщить близким.

Второй врач наклоняется и достает из-под койки небольшой рюкзак с рваной дырой на нем.

От дыры все еще идет едва заметный дымок.

— Военный билет обгорел. Ничего не разобрать, — сообщает он, выуживая небольшую книжицу с распухшими листками. — Еще есть расческа, и… вот это.

Врач достает из рюкзака книгу. Тот, который со скальпелем, берет ее в окровавленные руки и внимательно листает:

— Занятно. Только ничего не разобрать. Вы думаете, он иностранный шпион?

— Вполне возможно. Правда, я не могу узнать язык.

— Похож на какие-то иероглифы. Японец?

— Вы смеетесь? Посмотрите на него.

Врач внимательно разглядывает тело, грудь которого медсестра торопливо заштопывает нитками.

— Он что-нибудь говорил?

— Ничего. Когда мы его нашли, он был без сознания. Единственное, что он сжимал в руках, был этот рюкзак.

— А где его нашли?

— В подвале.

— Прямо здесь?

— Да. Вероятно, он здесь обитал, пока немцы не добрались. Потом скрывался от них, питался чем попало. Посмотрите на его лицо. Он не ел как минимум несколько дней.

— Действительно, истощение.

— Он мог быть местным смотрителем. Иностранцы обычно любят советскую литературу.

— При чем здесь это?

— До войны это здание было центральной библиотекой. Мы обнаружили целые комнаты сваленных в кучи книг. Бывшие хозяева библиотеки вывезли часть книг за границу или в тыл, а то, что не успели, попытались спрятать в подвале или на чердаке, но, наверное, им что-то помешало. Нам пришлось часть книг выбросить, потому что нужны комнаты для больных. Их и так уже класть некуда.

Совсем недалеко раздается взрыв. Одно из окон со звоном разлетается. На головы людям сыпется штукатурка. Кто-то падает с койки и кричит.

Врач кидает книжку на койку около карлика и торопится поднять больного. Ему помогает второй врач, которого окликает появившаяся в дверях медсестра. Он уходит из комнатки.

Человек на койке встает и медленно, держась за другие койки, хромая, подходит к карлику.

Берет книгу. На ней что-то написано на непонятном языке, определенном как древнерусский. Человек прячет книгу под майку и некоторое время рассматривает карлика.

Тот лежит, не двигаясь, и ровно дышит. Неровный шрам на груди плавно поднимается и опускается в такт дыханию…"

— При чем здесь карлик? — тихо пробормотала Вероника, и это заставило меня оторваться от чтения.

Вася и Сом тоже подняли головы и уставились на нее.

— У тебя, значит, тоже? — спросил Вася.

— И у меня, — отозвался я. — Судя по всему, в Великую Отечественную. А до этого я читал девятнадцатый век. И он тоже там был…

— У меня времена правления Петра, — произнесла Вероника удивленно.

— А у меня — Иван Грозный. И он уже тогда был здесь. Вот послушайте… — Сом перелистал несколько страниц и зачитал: — "Ориентировочно четырнадцатый век. Карлик с короткими и редкими волосами и приплюснутым носом появляется из пристройки и направляется в сторону собора. В руке у него свиток…" Ну, и так далее.

— Но ведь тогда еще не было игроков! — воскликнул Вася. — Вы хотите сказать, что на Земле еще до появления игроков были какие-то бессмертные люди? Подобные нам?

— Мы ничего не хотим сказать, — ответил Сергей Александрович, — но и у меня на листе есть карлик.