-  Шейла, не говори так о матери. Поссоримся. Кто бы она ни была…

    -  Она не кто. Она ЧТО!!! Процессоры вместо мозгов. Ее любовь вольтметром измерить можно.

    -  Не понял. Ты - клон?

    -  Почти. Штучное изделие. Долго объяснять.

    Пытаюсь представить, что бы я чувствовал на ее месте. Вместо добрых рук матери - инкубатор под управлением компьютера.

    Едим с ножей мясо из консервной банки. Жирное, недосоленое и без хлеба. Запиваем холодной водой из фляжек. Бывалые туристы говорят: если еда невкусная, вы просто на двое суток раньше времени сели обедать. Говорю об этом Шейле. Недоверчиво смотрит и неуверенно улыбается. Первый раз с момента посадки.

    Мясо кончается. Облизываем ножи, убираем в сумки.

    -  Банку возьмешь, или выкинуть?

    -  Ты что? Это материальная ценность! - отбираю у нее жестянку, облизываю крышку и убираю в сумку. И тут догадываюсь, что она и не собиралась ее выкидывать. Сумку пачкать не хотела. Стервочка. Через два года повзрослеет, округлится и превратится в настоящую Красивую Стерву.

    Привал окончен, топаем дальше. Обдумываю ситуацию. Как учили - логически, по системе. Системное мышление мне, технарю, легко дается. Не нравится ситуация. Хоть логически, хоть по-простому. Шейла еще не прониклась серьезностью момента. Может, это даже хорошо? Идет, бормочет себе под нос, ничуть не боится. А то бы паниковать начала…

    Прислучшиваюсь, что она бормочет. Простите, ребята, был не прав. Она прониклась. Лучше меня прониклась. Так, наверно, ругались портовые шлюхи в девятнадцатом веке. Я даже выражений некоторых не слышал. А у нее все гладко, связно выходит, одно слово за другое цепляется. Где ж такому в наше время научиться можно? Зато теперь знаю, как ругались портовые шлюхи. Если мыслить системно, надо спросить себя, это хорошо, или плохо? А может, ее спросить?

    Зыркнула в мою сторону злобным взглядом - и замолчала. Не буду я ее ни о чем спрашивать. Грубостью ответит, а нам надо коллектив создавать. Дружный и сплоченный.

    К вечеру доходим до леса. Холодает. Шейла надевает на себя всю одежду, сверху - платье из мешка. Дружно строим шалаш. Общее дело сближает. В шалаше, конечно, теплее, но ненамного. Шейла настаивает, чтоб мы легли валетом.

    -  Успокойся, лапать не буду.

    -  Дурак, я не из-за тебя, а из-за щита. У него метр диаметр.

    -  Отключить?

    -  Только попробуй!

    Пол у шалаша наклонный, поэтому Шейла ложится головой вниз. Ее дело. Если дети капризничают, пусть перебесятся.

    Через полчаса ложится нормально. Находим компромисс. Я кладу медальон в дальний от нее угол. Укрываю обоих курткой. Еще через полчаса Шейла сладко посапывает мне в подмышку, прижимаясь всеми своими выпуклостями. Возбуждает, однако!

    Просыпаемся на рассвете и дружно стучим зубами, крепко прижимаясь друг к другу. Уже не возбуждает. Я не эскимос. Постепенно теплеет, и мы вновь засыпаем.

    Встаем в полдень. Выспавшиеся, но голодные. Отлежавшие все на свете.

    Сидим спина к спине и строгаем оружие. Я - копье, Шейла - лук. Нашли рощицу сэкондийского бамбука. Ничего лучше просто придумать нельзя. Хорошее копье получается. Может, еще пару дротиков сделать? Нет, потом. Кушать очень хочется. Готово! У Шейлы - тоже. Стрелы без оперения, а так - ничего.

    -  К вечеру встречаемся у шалаша. - Это не я, это Шейла. Талант у нее. Регулярно опережает меня с репликой на пару секунд. Расходимся на охоту. Я - направо, она - налево.