— Док, остался один пустяк… Осталось решить, как сделать так, чтобы охрана шейха не спустила меня с лестницы, а он согласился со мной поговорить.

Михаэль только загадочно улыбнулся.

* * *

Мустафа закончил намаз, легко поднялся с колен и стремительно вышел в просторный холл, где разрывался телефон. Этот мелодичный (по мнению дизайнеров и оформителей виллы) звук бесил его чрезвычайно. Во-первых, мелодия из диснеевского мультика про Алладина, имела с арабской музыкой столько же общего, сколько общего имели бы настоящие восточные пряности с дешёвыми пакетированными специями из Америки, которыми были уставлены столы в арабском ресторане острова Пу. Миллиарды миллиардами, но природу не обманешь.

Во-вторых, назойливый звонок, наверняка, означал местного абонента: мама и деловые партнёры звонили Мустафе по мобильной связи. Аделаида и её маменька, кстати, тоже. Поэтому трезвон, лишивший его привычного удовлетворения от намаза, мог быть только от назойливой обслуги, которая вознамерилась согласовать с ним меню сегодняшнего ужина. Тем не менее, трубку он снял:

— Слушаю!!!

— Боже, какой рык! — проворковала в трубку мадам Готлиб, — Дорогой будущий зять, простите покорно, что оторвала вас от дел, но у нас чрезвычайная ситуация…

— Что произошло? — значительно мягче спросил Мустафа, успев удивиться тому, что Нани звонит не на мобильный, а на стационарный телефон.

— Мне только что звонил доктор Аделаиды. Он встревожен.

— Что с ней? — опять зарычал мужчина.

— Не с ней, а с ним… В смысле, не с доктором. И не с Аделаидой. Словом, вы, наверное, заметили, не могли не заметить, что один из наших гостей, английский писатель, по уши влюбился в мою девочку. После того, как он узнал о вашей свадьбе, он страшно запил. Доктор говорит, что в любую минуту мы можем получить попытку суицида..

— Вы говорите об этом Даниэле, или как его там? Такой рохля, такой нервный, субтильный?

— Да. Не уверена. Но, не важно. Дэн просит вас его принять. Профессор Эткинд уверяет, что это, фактически, стокгольмский синдром. Парень видит в вас узурпатора, но готов вам повиноваться. Словом, в этой психиатрии всё так сложно… Вы примите Дэна?

— Когда?

— Немедленно! Будьте великодушны. Дэли с огромной симпатией относится к парню. И я не хочу тут, на острове, никаких бросаний со скалы в море, и не хочу, чтобы моя девочка потом меня или вас в чём-нибудь обвиняла..

— Ну, будь по вашему. Но только быстро! Перед ужином мы хотели с Дэли погулять по пляжу и поискать счастливые раковины. Это её желание, не моё, — на всякий случай уточнил шейх…

* * *

Док бежал к вилле дочери со всей прытью, которую позволяло его немолодое сердце и чуть подсаженные лёгкие. Маршрут к вилле Аделаиды он выучил досконально, поэтому его внимание не отвлекали ни таинственные гроты, ни имитации подводных озёр, ни возникающие буквально из воздуха голограммы доисторических монстров, ни даже райский пересвист загадочных пташек, раздающийся из кустов, дурманяще пахнущих корицей и ванилью.

— Девочка моя! Доченька!! Потерпи! — повторял он на бегу совершенно бессмысленные фразы…

Аделаида в нетерпении топталась у террасы своей вилы, ничуть не заботясь о том, что её белоснежные парусиновые балетки пачкаются в грязи, которую сотворила на мраморных плитках пронесшаяся недавно гроза. Девушка не замечала эту грязь, как, наверное, не заметила бы даже внезапно начавшийся пожар или извержение вулкана, настолько она была погружена в свои мысли.