– Я слушаю, – ребе поднял на Люпуса взор умных, внимательных глаз.

– Немедленно, прямо сейчас, пошлите кого-нибудь. Пусть возьмут из сундука на выбор несколько случайных монет и проверят их на качество золота. Здесь, при нас. Обратите внимание, я не обвиняю вас в том, что вы через неделю заявите, будто всё моё золото испорчено оловом. Я просто хочу исключить саму такую возможность.

Ребе вопросительно поднял брови, развёл руками – и кивнул Мосию. Тот, с раскрасневшимся от тяжёлой работы лицом, быстро прошёл в заднюю дверь. Но вскоре вернулся и, уставив мучительный взгляд в пол, с затаённой злостью сказал:

– Ключ не отпирает сундук.

– Конечно не отпирает, – согласился с ним патер и, обращаясь к Филиппу, спросил: – разве ты не показал секрет?

– Конечно не показал, – спокойно ответил Филипп. – Вы ведь сами учили меня, что я могу это сделать только по вашему личному указанию.

– Ах, да, – виновато покачал головой Люпус. – Моя вина. Был так взволнован, что совершенно забыл. Ребе, прикажите вернуть сундук сюда, Филипп покажет секрет. Там есть клёпка, которую нужно нажать, и одновременно слегка толкнуть скобу, чтобы спрятанный внутри шарик сошёл со своего места. Голландский сундучок, на заказ делали.

Мосий повернулся в сторону ребе и показал ему вспухшие, с красными следами от скоб ладони.

– Нет, – сказал, вздохнув, ребе. – Давид и Мосий измучились, пока спускали. А теперь если поднимать… Пусть уважаемый Филипп сходит, покажет на месте.

Филипп и Мосий ушли, а ребе, помедлив, сказал:

– Когда ваш казначей привезёт оставшееся золото, не разрешите ли вы, чтобы я принял его на работу? Жалование предложу ему – более чем высокое.

– Согласен, – кивнул, стараясь казаться спокойным, монах. – Признаюсь, и мне будет спокойней: золото под присмотром. Эх, эх. Трудно будет жить без надёжного казначея. Кстати, он по крови – наполовину еврей.

– Вот как? – вскинул тёмные, в отличие от бороды, брови, Ицхак.

– Да. Я его спас от мучительной смерти, и вырастил. Теперь он мне предан.

Вернулись Филипп и Мосий. Сутулый хранитель, вернувший себе присутствие духа, проговорил:

– Подтверждаю. Золото качественное. Новые, мало ходившие по рукам монеты.

Спустя полчаса отдохнувшие кони тянули карету обратно, по направлению к монастырю «Девять звёзд».

– Всё, как предполагали? – спросил Люпус Филиппа.

– Да, патер. За кабинетом – спальня. В ней, в стене – скрытая дверь. Каменная лестница вниз, витая. Шестьдесят четыре ступени. Хранилище старинное, кладка из тёсанных крупных камней. Сухое. Дверь железная, без замка и без ручки. С той стороны находится человек, который там живёт, и он её отпирает, когда подают сигнал.

– Как хорошо, – откинулся на спинку сиденья Люпус. – Весомый будет доход. А скоро вырастут десять девочек, дружка на дружку похожих, светловолосых и голубоглазых. Которых я заботливо пристроил в приличные места на воспитание. Тогда одна из них принесёт в десять, в сто, в тысячу раз больший доход.

И, сообразив, что без причины сказал вслух нечто важное, поспешно умолк. Но Филипп не обратил на его слова никакого внимания, и никак не отозвался на них. Он сидел, глубоко задумавшись. Наконец произнёс:

– Одного не могу понять, патер.

– Так, так, так! – с готовностью бросил на него взгляд довольный старик. – Что ещё задело твоё внимание?

– Если мы сейчас заберём всё, чем владеет ребе, то потеряем ту невероятную прибыль, которую он приобретёт через год. Не разумнее ли будет дождаться, когда деньги Ицхака увеличатся в пятнадцать раз, и только тогда войти в его хранилище?

Люпус вздохнул.