если  бы  постригся и перестал  хмуриться,  то стал  бы  вполне  симпатичным

парнем.  Одет  Гленн  был так, словно приехал из нищего района Нью-Йорка - в

нелепые  мешковатые  штаны  и  стеганую  куртку.  Когда  Гленн  вышел  из-за

прилавка, чтобы подобрать  упавшие фрукты,  я увидел, что  кроссовки у  него

размером и формой напоминают небольшие бульдозеры.

     Владелец  палатки,  скользкого  вида  человечек  с  серьгами  и  седыми

патлами,  собранными  в  хвостик, казалось,  с  удовольствием  предоставляет

Гленну  вкалывать,  а сам  лишь берет деньги. Я предположил, что  это и есть

Дугги, сожитель Шарон.

     Наблюдая  за Гленном,  я  пытался  вступить в  контакт  с  собственными

эмоциями. Что именно я чувствовал?

     Дорогой дневник, я не чувствовал ничего.

     Даже с  такого расстояния  я видел, что в организме парня нет ни единой

интеллектуальной нити ДНК.

     Шарон  живет  в  районе  Тэтчер,  у  которого весьма  дурная  слава.  Я

припарковал  машину  рядом  с  домом   19  по  шоссе  Джеффри  Хоу,  включил

сигнализацию  и установил запор на  рулевое  колесо.  Обветшалая  деревянная

калитка чиркнула по бетонной дорожке. В окне висело  фото большого свирепого

пса с надписью "Давай заходи, будет чем поживиться".

     Не успел я постучаться,  как Шарон  распахнула  дверь. Она походила  на

Моби  Дика,  сделавшего  себе перманент.  В горах плоти, представших  передо

мной, я едва смог разглядеть ту Шарон, которую некогда знал.

     Сигарета   в   ее   толстых   пальцах   выглядела   крошечной,   словно

сигарета-конфетка, которую я "курил" в детстве.

     Шарон провела  меня в гостиную, где на диване  сидели два бритых наголо

мальчика и смотрели видео. На экране маньяк с садовыми ножницами преследовал

грудастую  девицу,  по  лестнице  убегавшую в  угрюмое  подземелье.  Младший

мальчик от страха уткнулся лицом в подушку.

     Меня  детям  не  представили,  а  они,  скользнув  по  мне равнодушными

взглядами, снова уставились на экран.  Шарон ткнула пальцем в два одинаковых

кресла, предлагая мне садиться. Ноги липли к ковру.

     Она затушила сигарету о блюдце. Непостижимо,  как  я  мог иметь  с этой

женщиной плотские  отношения. Громкая  атональная какофония,  доносящаяся из

телевизора, побудила меня спросить, не можем ли мы побеседовать на кухне, но

как только мы туда зашли, мне тотчас захотелось обратно.

     - Времени  все нет  на  уборку, - сказала Шарон, оглядывая впечатляющий

хаос.

     Я  посмотрел  в  замызганное окно.  В саду на некошеной  траве  валялся

насквозь  промокший  матрас.  Рядом стоял  велосипед Гленна,  прикованный  к

столбу  для  бельевой   веревки.  Свет,  пробивавшийся  из  кухонного  окна,

поблескивал на металлических деталях, за велосипедом явно ухаживали: спицы и

хромированная отделка так и сверкали.