Стоило мне задуматься обо всем этом, как я начинал сожалеть о том, кем я стал. Точно спирт, который подливают в огонь, чтобы он разгорелся сильнее, изнутри меня сжигало отсутствие любимого существа. Я ощупывал пустоту перед собой и мысленно рисовал на ней обнаженные округлости, я упивался ароматом, которого больше нет, я улавливал едва слышный шепот, который пропадал, стоило мне напрячь слух. В то утро я на короткий миг вновь превратился в обычного человека. Полицейский был поблизости, жаждущий облавы и погони, он следил за мной, сжимая свое оружие. Я любил его так же сильно, как ненавидел.

Увижу ли я еще когда-нибудь ласковую улыбку жены?

Мой мобильник обладал невероятной способностью издавать свое пронзительное позвякивание в самый неподходящий момент. Обычно я отключал его всякий раз — одному Богу известно, были ли такие случаи редкостью, — когда откладывал работу. Но всегда, когда какой-нибудь убийца входил в мою жизнь через широко распахнутую дверь, я держал свой сотовый наготове, у себя под боком — как верного товарища. Сюзанна научилась ненавидеть его.

Если вам пришла в голову экстравагантная и дерзкая мысль взять кассу какого-нибудь ресторана, лучше бы вам не соваться в «Вер-Галан». Это приятное заведение в двух шагах от штаб-квартиры французской полиции кишит инспекторами в штатском, комиссарами, офицерами полиции, фараонами всех мастей, чаще всего в сопровождении своих жен. Концентрации кольтов, смит-вессонов и беретт на квадратный метр позавидовал бы сам Пабло Эскобар. Прежде чем ответить на звонок, я поднялся из-за стола и извинился перед королем программистов Тома. Трубка у меня в руках едва не расплавилась от возбужденно полыхающего голоса Живого Трупа.

— У нас хорошие новости, комиссар Шарко. Слушайте меня внимательно. Вода из желудка жертвы поведала нам много интересного. Прежде всего, парни из лаборатории обнаружили в ней молекулы угля и окадаиковой кислоты. Эти молекулы являются продуктом Dinophysis acuta, разновидности микроскопической водоросли, развивающейся в стоячих водах. Больше никаких следов самой водоросли, возможно разложившейся из-за отсутствия поступлений органических веществ и инсоляции…

В ресторане было шумно; прикрыв рукой левое ухо, я спросил:

— О каком типе воды идет речь? Морской, пресной, болотной?

— Дождевой. Об этом свидетельствует присутствие в ней окиси азота.

— Значит, вода из луж или небольших водоемов… Сколько времени нужно водорослям, чтобы развиться?

— Три-четыре дня. Судя по поразительному разнообразию бактерий, от перечисления названий которых я вас избавлю, химик полагает, что прежде, чем оказаться в желудке жертвы, вода не одну неделю хранилась в какой-то герметической емкости, вроде банки или бутылки.

— Если я правильно понимаю, вода была взята из лужи чертову уйму дней назад, а потом старательно хранилась, чтобы затем быть отправленной в желудок жертвы?

Продолжая прижимать трубку к уху, я жестом попросил официанта принести нам аперитив.

— Точно! Но это еще не все… Во-вторых, мы обнаружили в воде значительное количество растворенных кремниевых солей слюдисто-глинистых сланцев, иначе говоря, розового гранита. Я уже сделал часть вашей работы, порасспросив специалиста по минералам Фредерика Фулона. Он утверждает, что подобная гранитная концентрация не может быть достигнута естественным путем и быть результатом нормального процесса эрозии.