Затем он прочел вполголоса:

«Молоды вы, чтобы тягаться с таким старым лисом, как я. Вы были в моей власти, и я мог бы вас всех отправить на тот свет. Мертвых можно не опасаться. Но мне почему-то не захотелось вас убивать. Вероятно, это большая глупость с моей стороны. Я ограничился тем, что забрал деньги, которые вы добыли грабежом, обворовав меня неделю назад. А к десяти тысячам, что были зашиты в вашем поясе, Жан, я без всяких угрызений присоединил доллары из вашего кармана. Пусть это будет возмещением за потерянное время. Я был великодушен, не так ли?»

— Обворовали! Нас обворовали! — завопил ковбой, которому на этот раз изменило обычное хладнокровие.

— Обворовали? Кого? Кто? — посыпались встревоженные восклицания Жана, Жака и Франсуа с одной стороны и Неда Мура, Питера и Ника — с другой.

Фелисьен Навар немедленно схватился за внутренний карман и со вздохом облегчения убедился, что его бумажник на месте.

— Вот, читайте! — в бешенстве вскричал Боб, протягивая бумагу Жану, который внезапно побледнел. — А я сейчас поговорю по-свойски с этой бандой негодяев! За сколько долларов продались? Сколько вам обещал этот мерзавец за такую грязную работенку?

— Слушай, ты, коровий пастух! — заорал Нед Мур, и без того вставший с тяжелой головой. — Я тебя научу, как вежливо разговаривать! Еще одно оскорбление, и мы пустим в ход револьверы.

— Пропади все пропадом! — воскликнул Боб, ринувшись на десперадо. — Черт возьми! Я с удовольствием перережу кому-нибудь глотку.

— Тихо! — спокойно произнес Питер, вставая между соперниками, которые уже выхватили ножи. — Боб спросил, сколько нам обещал полковник Ферфильд. Отвечаю: сто долларов…

— Он вам заплатил?

— Нет! И лучше нам немедля пуститься за ним в погоню, чем выпускать друг другу кишки.

— Хорошо сказано, Питер! Ты молчалив, как Валаамова ослица, но, если открываешь рот, изрекаешь истину, как и она! Давай отложим наше маленькое дельце, Боб, и заключим временный союз. Нас тоже обворовали!

— Хэлло! Вы что это, ребята, раздумали драться? — раздался хриплый голос Старухи. — Измельчал народ на границе. А ну-ка, выпейте по глоточку и подеритесь! Люблю смотреть, как пускают кровь!

И Старуха, всклокоченная, омерзительная, с безумными глазами, заковыляла неверным шагом алкоголички к двум своим гостям, жаждая стравить их в кровавой драке.

— Уймись, ведьма! — грубо приказал Нед Мур. — Говори, сколько тебе дал этот проклятый полковник, чтобы усыпить нас?

— Ловкий малый: уважаю таких! Хотя и побоялся перерезать горло красавчикам из Канады.

— Отвечай, гадина! Какую дрянь ты нам подсыпала? О чем сговорилась с этим мерзавцем?

— Подумаешь! К чему так шуметь из-за жалкого стаканчика лауданума… Вас семеро мужчин! А я, слабая женщина, пивала его не морщась, когда мой муженек Джо Сюлливан строил «Одинокий дом»!

— Вот оно что! — задумчиво молвил Фелисьен Навар. — Значит, это был лауданум? То-то мне показался странным вкус шампанского! Стакан! Легко сказать! Это же лошадиная порция… Идиот-полковник вполне мог нас отравить! Удивительно, как мы вообще остались живы…

— Теперь все ясно, — сказал Нед Мур, — ну, капитан, желаете поохотиться на полковника?

— С величайшим удовольствием! — ответил, не раздумывая, французский путешественник.

— У него двенадцать часов форы,— напомнил Боб.

— О! — проговорил в отчаянии Жан.