Что-то внутри до последнего сдерживало сказать про свои выводы вслух.

— Не тяните, пане Кошевой! Раз уж мы при этом!

Веко дернулось.

Он машинально коснулся глаза концом указательного пальца.

— Этого никто не признает, потому что все кончилось. Я про убийство Сойки.

— Никто не признает — чего?

— Игнатий Ярцев его не убивал.

Сказал.

Легче не стало.

Глава восемнадцатая

Искусство иметь врагов

Бильярдист взмок.

Стул Кошевого был развернут так, что он мог видеть бильярдный стол, расположенный в глубине просторного зала. И подробно видеть соревнования мастеров, словно купил для этого зрелища билеты. Предыдущую партию выиграл соперник, дородный усач, который касался края стола пузом, даже чуть наклоняясь над ним, не для удара. Готовясь к реваншу, предложенному молодым человеком, толстяк спокойно натирал мелом краешек кия. Совсем юный молодой человек, раздраженный явно не первым от начала игры проигрышем, еще раньше скинул парадный фрак модного покроя, оставшись в жилетке, которая не прикрывала широкие помощи, и при этом не снимая невысокого цилиндра. Сейчас сбросил и его, вытерев влажный лоб широким белым платком, затем, для надежности — сложенной лодочкой ладонью.

Шацкий откашлялся.

— Простите, а…

— Что?

— Кого же тогда убил Ярцев?

— Вора Цыпу, на Клепарове. Того самого, чей труп мы с вами нашли.

— Не надо напоминать, пане Кошевой. Но… гм… это не мы нашли. Я не видел того мертвеца, на счастье. В газетах не все писали, и то очень хорошо. Вспомнили о изуродованном перед смертью теле, далее каждый дает волю своему воображению…

— Шацкий, вы можете сейчас не толочь, как у нас говорят, воду, а перейти к нормальному деловому разговору?

— А у нас дела? — Шацкий сделал круглые глаза.

Принесли кофе.

Дождавшись, пока кельнер оставит их, Кошевой взял чашечку, сделал маленький глоток.

Действительно, крепкий и ароматный.

Почувствовав непривычную горечь, вспомнил о сахаре. Йозеф уже насыпал себе сразу три ложечки, теперь размешивая так старательно, что напиток плеснул через край на блюдце.

— Послушайте, Шацкий, — Клим поставил свою чашечку назад, отодвинул от себя. — Так сложилось, что вы не просто единственный человек во всем Львове, которому я готов довериться. Вы знаете больше, чем рядовой читатель газет. Ничего не надо объяснять вам дополнительно, специально. Еще вы ходячий источник разнообразных сплетен, только не обижайтесь.

— Я бы не назвал все, о чем мне известно, уж такими сплетнями.

Пузатый бильярдист старательно целился, готовясь разбить выложенные треугольником шары.

— Называйте как угодно. У вас так или иначе больше возможностей что-то узнать в городе, чем у меня. Согласны?

— Не буду отрицать. — Йозеф хлебнул кофе с полным достоинства видом. — Почему вы делитесь своими мыслями со мной, а не с полицией?

— Потому что в полиции есть убийца. — Сейчас Кошевой уже отбросил окончательные сомнения в своей правоте, оставалось лишний раз проговорить все, закрепляя. — Я сам отдал его комиссару в руки. Отыгрывать теперь назад, призывая начать все сначала, будет выглядеть по меньшей мере неэтично. Даже, не побоюсь этого слова, подозрительно. К тому же Игнатий Ярцев действительно убил Любчика Цыпу. Перед тем пытал, колол и резал ножом.

— Вей, не надо так подробно.

Кошевой дальше соблюдал жесткую манеру.

— Но так было, Шацкий. Буквально выковырял из него признание, где спрятаны украденные у Сойки деньги.