Он перебирал в памяти все известные ему города и городишки от Майами до Сиэтла и от Сан-Диего до Нью-Йорка, где ему только довелось когда-либо побывать, и не мог сказать ничего хорошего ни об одном из них.

Он лежал на спине, устремив взгляд в потолок, и его душу уже вновь начинало одолевать прежнее беспокойство...

За дверью стояла Клер!

— Я подумала, что ты спишь. Портье сказал мне номер твоей комнаты. — Ее взгляд был устремлен в темноту комнаты у него за спиной, и наверняка она уже отметила про себя, что он был один.

— Твой Билли решил подложить тебя под меня и таким образом завлечь обратно? — сказал Паркер. — Можешь передать ему, пусть катится к черту.

— Билли никуда меня не посылал, — покачала головой Клер. — Не надо о нас так думать.

— Да я вообще, если хочешь знать, не собираюсь о вас думать. Уходи.

Но Клер не спешила уходить. Она стояла на пороге, придерживая дверь одной рукой.

— Ты что, действительно решил, что все это придумал сам Билли? Да его куриных мозгов не хватит даже для того, чтобы сообразить, который час.

Паркер снова покачал головой:

— Мне нет дела до того, чья это идея: его или чья-то еще. Потому что все это лажа.

— Не все так просто, я в этом уверена. Дай мне войти, давай поговорим.

— Без толку, — сказал он, тем не менее, чувствуя, как мятущаяся душа берет верх над логикой и разумом. Он вовсе не собирался возвращаться обратно и становиться частью дурацкого плана Билли Лабатарда, но теперь ему захотелось просто провести время с этой женщиной, слушать ее голос, затащить в постель на час или около того, прежде чем он сможет наконец уснуть.

Она почувствовала его нерешительность, скорее всего не догадываясь о ее причинах, и перешла к делу, подаваясь немного вперед и продолжая рукой удерживать дверь.

— Просто давай поговорим всего пять минут. Только пять минут.

Пожав плечами, он отступил назад:

— Ну заходи.

Клер прошла мимо него в комнату, погруженную в темноту, и он снова закрыл дверь. Из темноты послышался ее голос:

— А почему ты не включишь свет?

— Мне так легче сосредоточиться, — ответил Паркер. — Говори, я весь внимание.

— Но я ничего не вижу, — пожаловалась она.

Он прошел мимо, точно зная, где стоит его кровать, и снова улегся.

— А тебе не на что тут смотреть, — ответил он. — Хочешь говорить — говори.

— Почему ты постоянно стараешься нахамить мне?

— Я тебя не звал сюда. Ты сама пришла, — напомнил он.

Наступило молчание, и он мог чувствовать, как она борется сама с собой, пересиливая собственное самолюбие, решая в конце концов воздержаться от широких жестов и отложить другие проявления гордости до лучших времен. Поэтому, когда она наконец заговорила, голос ее был спокойным, даже каким-то отрешенным.

— Где здесь можно найти стул?

— Слева позади тебя.

Клер быстро прошла на указанное место, не споткнувшись и не задев ничего по дороге. Присев, она поднесла к сигарете зажженную спичку и закурила. Глядя на нее при свете маленького желтого пламени, Паркер почувствовал, как его начинает одолевать желание обладать именно этой, конкретной женщиной. Он перевел взгляд на потолок и увидел размытые, причудливые тени, пока не догорела спичка.

— Все должно состояться через девять дней в этом отеле, — сказала она.

— Только подумать! Пока Лемке сидел за решеткой, у него, оказывается, с горя, последние извилины распрямились.

— Почему?

— А потому что он напрочь забыл все, что знал раньше.