После разговора в лимузине прошло семь дней, когда Терри не выдержал и набрал номер брата.

Майк Мартин как раз снимал последние целые плиты со своей драгоценной крыши, планируя приступить наконец к укладке рубероида. Ещё неделя, и у него будет надёжная, водонепроницаемая крыша. В кармане висевшей на гвозде куртки запищал, наигрывая «Болеро», сотовый. Майк протянул руку и слегка подвинулся к краю крыши. На дисплее высветился вашингтонский номер брата.

– Привет, Терри.

– Да, Майк, это я. – Для него всё ещё оставалось загадкой, как те, кому он звонит, с ходу определяют, что это именно он. – Послушай, похоже, я сморозил очередную глупость и прошу прощения. Это случилось неделю назад. Я сболтнул лишнее.

– Отлично. Что ты сказал?

– Неважно. Послушай, если тебя вдруг навестят люди в костюмах – ты понимаешь, кого я имею в виду, – пошли их ко всем чертям. Скажи, что я сболтнул, не подумав. Если кто‑то вдруг появится и…

Майк Мартин повернул голову – по раскисшей после дождя дороге медленно полз тёмно‑серый «Ягуар».

– Все в порядке, братишка. Не волнуйся, – мягко проговорил он. – Думаю, они уже здесь.

Гости сидели на складных стульях, Майк Мартин пристроился на чурбане, который собирался пустить вечером на дрова. Выслушав американца, он вопросительно посмотрел на Стива Хилла.

– Вам решать, Майк. Наше правительство пообещало Белому дому всестороннюю помощь, но это вовсе не означает, что мы собираемся оказывать на кого‑то давление. Вы не хуже меня понимаете, насколько это рискованно.

– То, что называется «миссией без возврата»?

– Мы так не считаем, – вмешался Марек Гуминни. – Как только нам удастся установить имя и местонахождение кого‑то из оперативников «Аль‑Каиды», кто может иметь нужную информацию, мы сразу вас вытащим и сделаем всё остальное сами. Может быть, вам и не придётся ничего делать, а достаточно будет только послушать и…

– Проблема в другом… Не думаю, что мне удастся сойти за араба. В Багдаде пятнадцать лет назад на меня никто не обращал внимания, потому что я выдавал себя за простого садовника и жил в лачуге. Никто и не думал о том, что мне придётся пройти допрос мухабарата. Сейчас готовиться нужно к самым тщательным допросам. Никто ведь не даст гарантии, что человек, который провёл в американской тюрьме пять лет, не перешёл на их сторону.

– Конечно, мы учитываем, что вам станут задавать вопросы. Но если повезёт, вами займётся кто‑то из высшего руководства. И тогда вы просто укажете нам на него. Мы постоянно рядом. Буквально за углом.

– Этот человек, – Мартин постучал пальцем по досье на заключённого из Гуантанамо, – афганец. Бывший талиб. Значит, он говорит на пушту. Я на пушту говорю плохо. Меня расколет первый же попавшийся афганец.

– С вами будут заниматься, Майк, – проговорил Стив Хилл. – Несколько месяцев. Мы не отправим вас, пока вы сами не почувствуете, что готовы. Более того, у вас есть право отказаться от участия в операции на любом её этапе. К тому же вас пошлют не в Афганистан, а талибы стараются не вылезать за пределы своей территории.

– Как думаете, вам по силам сымитировать арабский с пуштунским акцентом?

Мартин кивнул:

– Наверно. А если они найдут какого‑то афганца, который был знаком с этим парнем?

Никто не ответил. Все трое знали, что если такое случится, это будет означать провал.