После развода с женой у него, конечно же, были женщины, но там, в его прежней, мирной жизни, это казалось несущественным и не особо ценным. Сейчас сыщик на этот вопрос ответил бы по-другому.

Майор Артюхов на высокой ноте оборвал сонные фуги и, повернув голову, поудобнее умостился, едва слышно посапывая. Под эти монотонные звуки Марков незаметно провалился в черноту сна…

Возглас «Пристегнуть ремни! Заходим на посадку!» разорвал сонную паутину, как внезапный порыв шквального ветра.

Дальше все события закрутились, как карусель в парке культуры и отдыха. Длинношеий лайнер несвойственно для такого класса самолетов резко сорвался в пике, сбивая таким маневром прицелы душманских зенитчиков, притаившихся на вершинах окружающих город гор.

Выйдя на дальний радиомаяк Кабульского аэропорта, лайнер перешел в горизонтальный полет и, выпустив шасси, стал заходить на посадку.

Едва самолет замедлил свой бег по бетону посадочной полосы и, плавно свернув на рулежке, въехал на стоянку, тут же подали автотрап. Сразу же началась выгрузка прибывших на замену милиционеров. Хватая свои нехитрые пожитки, они спешили на выход, где их тут же строили в две шеренги. После чего провели перекличку.

Стоя в строю, Кирилл Марков беглым взглядом окинул новое место службы. Кабульский аэропорт внешне походил на крупные аэродромы Страны Советов, только с той разницей, что был разделен на две части. На меньшей приземлялись гражданские лайнеры, большую часть «ангажировали» военные.

Со своего места Кирилл видел серые туши транспортников «Ан-12», похожих на древесных лягушек, разукрашенные узорами несколько ударных вертолетов «Ми-24», как уже знал капитан, прозванных в войсках «крокодилами». В самом конце стояла дежурная пара остроносых истребителей «МиГ-23» с подвешенными под крыльями бомбами и ракетами.

— На-ле-во! — зычно прозвучал голос старшего встречающей стороны. — Шагом арш!

Строй направился в военную часть аэродрома. Афганское солнце, находившееся в самом зените, безжалостно жарило, многие страдальчески морщились, прикрывая ладонями слезящиеся глаза.

Выстроив прибывших у коробки двухэтажного здания для летного состава, стали делить милиционеров на команды по гарнизонам Афганистана. Сейчас каждый из прибывших старательно вслушивался в громко звучащий голос, зачитывающий фамилии и объявлявший команды.

— Команда «Семь». Командир группы майор Артюхов. Дальше, капитан Марков. Старший лейтенант Костырин, лейтенант Иванов, лейтенант Ковалевский, старшина Огородник, старший сержант Попов.

Все объявленные семеро милиционеров, подхватив рюкзаки, вышли из строя, к ним поспешил широкоплечий мужик лет пятидесяти. Его лицо с дубленой кожей обильно заросло густой седой щетиной.

— Так вот, значит, какие кадры идут на смену к нам, — бесстрастным голосом произнес встречающий.

— Что, не нравимся? — распрямив плечи, с вызовом спросил майор Артюхов. Он был на голову выше встречающего и теперь возвышался над ним, как гранитный утес.

Однако геройски выпяченная широкая грудь никакого впечатления на седого не произвела, он криво усмехнулся и таким же безликим голосом уклончиво ответил:

— Поживем — увидим. — На мгновение будто запнувшись, продолжил: — Я подполковник Гончаров, буду вводить вас в курс дела. Времени у нас немного, поэтому прошу, карета подана. — Рука встречающего указала в сторону лупоглазой стрекозы транспортного вертолета «Ми-8». — Бегом! — И неожиданно первым сорвался с места.

Едва милиционеры забрались в десантный отсек вертолета, тут же бортач втащил внутрь короткую алюминиевую лестницу и захлопнул дверь.