— Но без значительных сумм вам не обойтись. Мы сообщим вам имена резидентов, которые в случае необходимости субсидируют вас… Но еще на нашей земле вас поджидают многие трудности. Солдаты российской армии ездят или в товарных вагонах, или — в лучшем случае — в общем, то есть третьего класса. Вам это непривычно. Но каждый шаг, повторяю, необходимо пройти самому. Терпите!
— У меня есть боевой опыт. И без горячей пищи неделями на передовой сидел, и в окопах спал, накрывшись шинелью, и в полевом лазарете лежал.
Нестеров доверительным тоном негромко произнес:
— Вот противники наши — немцы, австрийцы, венгры — ездят в вагонах с туалетом. Что туалет! Вагоны для рядового состава имеют теплый душ. — Уперся взглядом в Соколова. — Вы понимаете: теплый душ! На передовой едят не как мы — из жестяных котелков, а из фаянсовых тарелок. Для супа — глубокая, для куриной котлетки — мелкая тарелка. Не фронт — ресторан «Континенталь» в Берлине. Если бы немецких солдат отправили умирать на фронт в «телячьем» вагоне с парашей, они подняли бы бунт. Так-то, сударь мой! — И он вздохнул, спрятал хитрый взгляд в служебных бумажках.
Соколов возразил:
— Умение стойко переносить невзгоды является достоинством воина. Идти в атаку я предпочел бы с русскими солдатами, а не с германцами или турками.
Беседа, как всегда, затянулась до позднего вечера. Когда Соколов уже прощался с инструктором, тот спросил:
— Простите, я запамятовал, кто вас рекомендовал для агентурной работы?
Соколов с недоумением посмотрел на своего учителя:
— Неужели вы не знаете?
Нестеров уклончиво ответил:
— Знал, да как-то нынче заработался, подзабыл. А этому усердному человеку, открывшему вас для разведывательной работы, надо было еще к Рождеству сделать приятное — отправить дополнительное вознаграждение. У нас так принято.
Соколов развеселился:
— Обязательно отправьте! Он будет счастлив получить за мою персону сто или двести рублей.
Нестеров макнул ручку в чернильницу, приготовился записывать.
— Так кто рекомендатель?
— Государь наш, Николай Александрович!
С пера скатилась большая капля и оставила жирную кляксу.
Женское томление
Приятная гостья
Поздним вечером Соколов возвращался в «Асторию». Он мечтал о том, чтобы растянуться на широченной кровати по диагонали (иначе не умещался!) и забыться глубоким сном до шести утра.
Однако графа ждал сюрприз. Когда он хотел взять у портье ключи, тот, распушая бороду-веник и потупляя виновато взор, пробормотал:
— Ваше высокоблагородие! Вы, конечно, извиняйте, в вашей люксе дама изволят дожидаться, племянница-с.
— Что такое? — поднял бровь Соколов. — Какая еще племянница?
— Из себя смазливые будут, роскошная шуба и прочее. Сказали: «Я графу племянница родная! Стало быть, ждать в прохожем вестибюле мне презрительно». Ну, я и дал ключик-с. А как не дать? Вдруг вы, ваше превосходительство, осерчаете и изволите по моей морде наложить-с! У меня в практике случаи бывали-с.
Портье упустил в своем рассказе такую мелкую деталь, как червонец, который получил от дамы.
Соколов, испытывая приятное любопытство, поднялся по зеленой ковровой дорожке, устилавшей мраморную лестницу, распахнул дверь, шагнул в гостиную. Вдруг послышался шорох платья, и кто-то выскочил из-за тяжелой бархатной портьеры. Узкие прохладные ладошки опустились ему на глаза. Нежный голосок проворковал:
— Отгадай, кто я?
Перед Соколовым стояла полная очарования, сиявшая дразнящей красотой и лукавыми смородинными глазами Вера фон Лауниц — жена одного из руководителей германской разведки. |