– Каким бы он ни был, я обещаю, что не перережу тебе горло и не причиню иного вреда после того, как ты расскажешь.

Мирран смотрела на него.

– Если бы твой востроглазый друг дал мне такое обещание, я бы его оценила. А ты… с твоим продолговатым, печальным лицом, ты напоминаешь мне святых, изображения которых я видела в христианских церквах. Могу ли я тебе верить в таком деле? Твое заверение мне кажется недостаточным.

– Как ни жаль, но я не святой.

Как будто в доказательство этого признания, нахлынули воспоминания о ее губах, коже, о ее прикосновениях. С раздражением Василий подавил их.

Легкая улыбка на лице Мирран подсказывала ему, что она тоже погрузилась в воспоминания. Но улыбка исчезла, и лицо ее стало задумчивым и помрачнело.

– Чтобы рассказать, я должна тебе верить, но твоя страна и моя – враги. Пусть ты попадешь в огонь в Доме лжи, если введешь меня в заблуждение.

– Я могу поклясться Богом и Его Сыном, если хочешь.

– Нет, не стоит. Клятва – это всего лишь человек, стоящий за ней, и ты меня вполне устраиваешь без нее.

Но она по-прежнему молчала. Аргирос уже потерял терпение. Она затряслась от смеха.

– Сложность в том, что план не очень хорош.

– Позволь мне сначала выслушать.

– Ладно. Вообще-то мы уже говорили об этом однажды во дворце Гоария. Ты сказал, что помнишь, как белые гунны заманили и уничтожили царя царей Пероза и его армию, как они вырыли ров с единственным узким перешейком, а потом замаскировали его. Они бежали по оставленному перешейку, а потом набросились на смущенную армию царя царей, когда первые ее ряды с разбега провалились в ров. Я рассчитывала сотворить нечто подобное с киргизами. У них всегда низкая дисциплина, а если их напоить твоим вином, пьянее пьяного, то…

Аргирос кивнул. План дерзкий, жестокий и мог быть осуществлен на практике – все это, по мнению Аргироса, вполне соотносилось с Мирран.

– Ты видишь изъян? – спросил он мягко, как только мог.

– По правде говоря, даже два, – ответила она. – У нас нет достаточно людей, чтобы выкопать ров, и нет армии, даже если бы ров был выкопан.

– Да, в том-то все и дело, – сказал магистр.

– Знаю, знаю, знаю. – Горечь и тени от огня омрачали лицо Мирран. – В последнее время я твердила Гоарию, что он потеряет страну, если не будет держать кочевников в узде; я надеялась использовать дарьяльский гарнизон, чтобы осуществить свой замысел. Но царь до сих пор думает, что киргизы вынесут его к славе на своих плечах, – или думал, пока не начался мятеж. По-моему, он и сейчас еще верит в это. Он перестал общаться со мной вне спальни с тех пор, как я перестала повторять ему то, что он желал услышать.

Она вскинула голову и пристально посмотрела на Аргироса.

– И вот я здесь, в твоей власти.

Он не отвечал, прикрыв глаза и погрузившись в свои мысли.

– Большинству мужчин я бы просто сразу предложила пойти со мной в палатку. Почему-то я не думаю, что с тобой это поможет мне спастись.

Он как будто не слушал ее. А потом вышел из глубокой задумчивости и ответил:

– Нет, это худшее, что ты могла бы сделать.

Злобный взгляд Мирран окончательно привел магистра в чувство, и он спешно добавил:

– Моя команда взбунтуется, если решит, что я держу тебя ради собственного удовольствия.

Мирран глянула на Кориппа и вздрогнула.

– Хорошо. Не сомневаюсь, что ты прав. Что теперь?

– Я скажу тебе утром.

Магистр поманил рукой пару своих товарищей.

– Проследите, чтобы она не сбежала, но не изводите ее.