Но истинным «потрясением основ» стали купания — мужчины и женщины вместе окунались в море, в одних трико, — о, Аллах!

Район Фулюрие, славный платановыми рощами и чистейшими родниками, где османы целомудренно наслаждались пением зеленушек, стал излюбленным пляжем для русских, тут же перекрещенным ими во «Флорию»…

…Сговорившись с густо обволошенным арабаджи, Кирилл поехал в Бебек.

Бебек — это тихий и спокойный пригород Константинополя. Он раскинулся на холмах, заросших акациями, вечнозелёным дубом и плакучими ивами. Зелёные холмы плавно нисходили к берегу Босфора, по которому так приятно совершать променад, любуясь шикарными видами азиатского Стамбула.

Жизнь в Бебеке протекает плавно и размеренно. Здесь нет базаров и шумных улиц, только роскошные виллы, увитые огромными чайными розами. Их бывшие владельцы — разнообразные паши и беи — куда-то подевались, но жилплощадь пустовала недолго, пришли новые хозяева. А в беломраморном палаццо «Хасеки» адмирал Колчак поселил сестричек милосердия — Диану Дюбуа, Варю Непенину и Дашу Авинову.

Приблизившись к кованым воротам виллы, Кирилл счастливо вздохнул. Он жив-здоров, на бирюзовых босфорских водах покачивается эсминец «Новик», украшенный флагами расцвечивания, из кондитерской «Нисуаз» истекает сладчайший сдобный запах, мешаясь с ароматом роз, а вон за той колоннадой его ожидает любимая женщина…

Ступив на тёплые камни подъездной аллеи, штабс-капитан тут же ощутил присутствие четвёртого обитателя «Хасеки» — здоровенного котяры, хитрющего Кошкинзона.

Кошкинзон принялся усиленно тереться об ноги Авинова, то и дело перебивая мощное мурлыканье жалобным мявом.

— Нет, ну ты посмотри, какой бессовестный! — возмутилась чёрненькая Диана, неузнаваемая в модном бирюзовом платье. — Два фунта рыбы слопал, обжора, а ему всё мало! Привет, Кирилл!

— Привет, Дианочка. Всё пленяешь?

Девушка весело рассмеялась, радуясь жизни, красоте — своей и мира, а штабс-капитан вспомнил почему-то прошлую зиму, когда они брали Екатеринодар, и как мучилась тогда Диана, раненная в грудь, как кричала: «Во-оздуху-у! Не могу-у!..»

— А моя где?.. — спросил Кирилл, старательно улыбаясь.

Диана открыла дивный ротик, но дать ответ не успела.

— И-и-и-и-и!

С этим «ведьминским» криком из тени портика выскочила Даша, промчалась босиком по дорожке и с разбегу кинулась в Кирилловы объятия. Авинов подхватил жену и закружил её.

Слабенькая после перенесённого тифа, Дарья отъелась фруктов на тёплых «югах», впитала в себя солнце, надышалась лучезарным воздухом древней византийской земли — и расцвела. Девушка старалась не затягивать поясков, дабы не выставлять напоказ изящную, немыслимо тонкую талию. Прямой силуэт модного платья искажал её восхитительную фигуру, отводил бесстыжие взгляды, но ладони обмануть не мог — Авинов чуть ли не всею кожей ощущал податливое Дашино тело, гладкое и гибкое — и амфорную линию крутых бёдер, и тугую выпуклость груди…

Девушка обняла Кирилла за шею и прошептала, губами щекоча его ухо:

— Прямо здесь? Или в спальне?

— Или! — решительно сказал Авинов, не обращая внимания на хихиканье Дианы, и понёс свой наиприятнейший груз, свою Хасеки…

…Вечерком девушки раскупорили кувшинчик настоящего домашнего вина, а Кирилла погнали в кондитерскую — за сладостями и вкусностями. Накупив всего, Авинов направил было стопы домой — и замер. Вилла Кемаль-паши. Вон она, совсем рядом. Кирилл нахмурился, в нём ворохнулось беспокойство. Он что, собирается почтовый ящик искать? Это же розыгрыш! А… если нет?

Сердясь на себя, штабс-капитан быстро дошагал до виллы, означенной таинственным «Визирем».