Руководитель хмыкнул.

— Докладываю, — сказал Кирилл. — Иосиф Сталин посылает меня за город, в имение «Горки», куда Свердлов, по сути, сослал Ленина… Понятно, что наркомнац не из великой любви к вождю мирового пролетариата так о нём печётся — именно Ленину он обязан своим положением. Ильич постоянно заступается за Сталина, сохраняя баланс между ним и Троцким. Не станет Ленина, Сталин не продержится и дня… — Выложив факты, Авинов договорил: — Я понимаю ваши чувства, Буки, но сразу хочу предупредить: второго покушения на «вождя краснокожих» я устраивать не буду. Объяснить?

— Желательно, юноша, — прохладным голосом сказал Буки.

— Безусловно, и Ленин, и тот же Сталин повинны в смерти сотен тысяч людей, — негромко проговорил штабс-капитан. — Они принесли России такую массу горя и несчастья, что монгольское иго блекнет на этом кровавом фоне. Всё это верно, но задумывались ли вы, кто сменит этих большевиков? Могу сказать — Троцкий и Свердлов. Лев Давыдович своих целей не таит — он хочет всю Россию превратить в один огромный концлагерь, а её народ забрить в «трудовую армию». Яков Михайлович активно поддерживает его, изничтожая целые сословия. Взять хотя бы пресловутое «расказачивание»! У обоих одна и та же идея фикс: сделать Россию плацдармом для мировой революции, разбить «белобандитские банды» и отправиться в походы — через Персию на Индию, через Польшу — на Европу! А самое страшное заключается в том, что они уже на полдороге к сей заветной мечте! И ещё неясно, кто стоит за ними. Ленин закрутил октябрьскую карусель на немецкие марки, а чем, интересно, платят Троцкому? Долларами? Или фунтами?

Главнокомандующий Добрармией Московского района хмуро покивал.

— Иначе говоря, — сказал он, морщась, — вы выбрали наименьшее из зол?

Авинов согласно склонил голову.

— Не скажу, что целиком на вашей стороне, — пробурчал Буки, — но и выглядеть торопыгой тоже не хочу. Понимаю, что комиссары ещё очень сильны. Очень. К зиме в Красной армии насчитают полтора миллиона штыков! Вроде бы и спешить надо изо всех сил, пока они не забрили три, четыре, пять миллионов, но… Нельзя. Хорошо, Веди. Чем мы можем помочь?

— Не сегодня завтра в Москву прибудет мой связник с документами на имя Исаева. Устройте его.

— Сделаем, — пообещал Буки.

Чудесным воскресным утром Авинов наконец-то собрался «за город». Мысль о комфортной поездке на авто Кирилл отмёл сразу — неохота было «светиться». Свернёшь ты с Каширского тракту, и что? Куда спрячешь машину — огромный «вещдок»?

Поэтому штабс-капитан, как простой советский человек, отправился в Горки с Павелецкого вокзала.

В зале ожидания воняло хлоркой, сырым сукном армяков и портянками, клубы смрадного махорочного дыма поднимались к облупленному потолку. Бойцы заградотрядов и агенты трансчека бдили вовсю, высматривая нарушителей революционной законности. Отъезжающие выстраивались на загаженном перроне, обложившись мешками да чемоданами, — готовились штурмовать поезд. Авинову было легче — не отягощённый ручной кладью, он пролез в вагон и даже занял сидячее место.

Пассажирами ехали, в основном, горожане — пугливые, они неумело переодевались в крестьян, а везли с собою чемоданы да баулы с тряпьём, солью, мылом, иголками и прочим товаром, имевшим хождение на селе. А что было делать? Совнаркомовские пайки давали известно кому, а простой народ питался одной перловкой да ржавой селёдкой, запивая яства сии морковным чаем… Вот и устраивали москвичи «смычку города с деревней», обменивая часы с кукушкой на глечик сметаны.