Поднявшись по Большой Никитской, Авинов свернул в Шереметевский переулок. Третий дом — это здесь.

Зайдя в гулкое парадное, он поднялся на площадку и постучал в дверь 85-й квартиры. Не скоро, но донеслись шаркающие шаги.

— Кто там? — послышался боязливый женский голос.

— Я от Константина Павловича, — приглушенно ответил штабс-капитан, озвучивая конспиративную кличку Сиднея Рейли.

Звякнула цепочка, щёлкнул замок, дверь приоткрылась. В щель просунулась голова в кудряшках. Разглядев кожаную куртку Авинова и фуражку со звездой, женщина вскрикнула. Кирилл быстренько придержал створку.

— Не бойтесь, — быстро проговорил он, — я не тот, за кого вы меня приняли. Вы позволите?

Дама посторонилась, и штабс-капитан проник в квартиру.

— С кем имею честь?.. — церемонно спросил он, наизнанку выворачивая этикет.

— Елизавета Эмильевна Оттен, — торопливо представилась дама, — я — актриса театра и… хозяйка этой квартиры.

— Очень приятно. Виктор Павлович.

Заметив движение в соседней комнате, он стремительно обернулся, хватаясь за рукоять маузера.

— Не стреляйте! — вскрикнул ещё один женский голос, помоложе, и в прихожую вышла девушка годков этак двадцати восьми — двадцати девяти, поднимая тонкие руки — худые запястья вылезли из длинных, обтягивавших рукавов.

— Это моя подруга, — поспешила сказать Оттен, — Мария Владимировна, она…

— Мария Владимировна? — переспросил Авинов. — Фриде?

— Д-да… — призналась девушка.

— Да опустите вы руки, Мария Владимировна. Вы доставили записку? От кого? От брата или от подполковника Голицына?

Напор штабс-капитана был так силён и так суров, что Фриде совсем потерялась, еле выговорив:

— Г-голицына…

— Дайте, — требовательно протянул руку Кирилл.

Он развернул записку, скатанную трубочкой. В ней бисерным почерком было написано:

«Ружейный завод в Туле работает в одну смену. Выпускают, главным образом, пулемёты, выпуск винтовок снижен на 80 процентов. В городе — штаб тульского отряда, при нём идёт формирование дивизии. Формирование идёт по полкам. Каждый полк должен насчитывать 1000 штыков, однако на фронт этот полк — видимо в целях дезинформации — пойдёт под номером строевого батальона…»

Не дочитав донесения агента № 12, Авинов протянул его Марии Владимировне.

— Спрячьте, — приказал он, — а ещё лучше — сожгите. Уходите отсюда и запомните — ЧК вышла на ваш след. Убедительно попросите брата затаиться, если вы оба не хотите попасть под расстрельную статью. Вы меня поняли?

— Да… — выдохнула Фриде. — Кто вы?

— Ваш друг, этого достаточно. Ступайте, а то скоро стемнеет.

Мария Владимировна тут же накинула пальто и торопливо скрылась за дверями. Щёлкнул замок.

— Пройдёмте на кухню, — проговорила Елизавета Эмильевна.

Проведя странного и опасного гостя на чистенькую кухоньку, где давно уж не пахло ничем вкусненьким, она без сил опустилась на стул. Кирилл присел по другую сторону стола, побарабанил пальцами по столешнице.

— Ваш постоялец, — спросил он, — когда обычно возвращается?

— Константин Павлович? — вздрогнула Оттен.

«Он такой же Павлович, как и я», — хотел сказать Авинов, но отделался простым утверждением:

— Он самый.