– Итак,– произнес Джонатан, едва прикасаясь рукой к моей спине, чтобы проводить меня до столика,– расскажите, много ли у вас было дел, пока я разъезжал по Италии? Или тоже удалось немного отдохнуть?

– Свободного времени после вашего отъезда у меня, конечно, прибавилось,– ответила я.– Однако пришлось привести в божеский вид нескольких молодых людей, чья внешность требовала коррективов. Все остались довольны.

– Ничего себе! – воскликнул Джонатан.– А я-то думал, в мое отсутствие вы будете бить баклуши.

Он внимательно посмотрел на меня. Я, потягивая мартини, улыбнулась ему глазами.

В бокалах для коктейлей есть нечто таинственное, что пробуждает в девушке желание пококетничать, вы согласны? Впрочем, возможно, загвоздка в том, как именно бокал располагается в руке…

– Во время каникул некому было напоминать мне, что допустимо правилами хорошего тона, а что нет,– произнес Джонатан.– Я ни от кого не слышал, что неприлично указывать пальцем, никто не бросал укоризненные взоры на красавиц– итальянок, пытавшихся ко мне приставать.

Что? Неужели за мной такое водилось? Я не совсем поняла, о чем шла речь,– по-моему, он для того мне и платил, чтобы красавицы его не донимали. А может, никакого особенного смысла его слова вообще не несли.

Я решила не заострять на них внимания, чтобы не попасть в неловкое положение.

– Кто придет? – спросила я.

– Куда?

– Сюда, в бар.

На лице Джонатана отразилось изумление.

– Никто.

– Правда? – смущенно спросила я.– А я думала…

Не знаю, о чем я думала. Внезапно я почувствовала себя так, будто о многом не имею понятия.

– Неужели мы не можем посидеть в баре вдвоем? – спросил Джонатан с хорошо знакомыми мне еле уловимыми нотками неуверенности в голосе.

– Конечно, можем,– быстро ответила я.– Но женщин, которые могли бы положить на вас глаз, тут почти нет. И потом, вы еще ни разу ни на кого не указали пальцем.

Джонатан засмеялся.

– А я об этом как-то даже не подумал. Заказать еще мартини?

Удивительно, но в моем бокале уже было пусто – за исключением маленькой маслины на самом дне.

– Последний,– сказала я, для пущей убедительности поднимая палец.

Благодаря трем бокалам мартини оставшаяся часть вечера протекла как нельзя более занятно. За ужином я сидела между двумя ужасно интересными мужчинами – агентом по недвижимости и сборщиком налогов; оба жаждали общения, говорить хотели о чем угодно, лишь бы не о работе. Я узнала много нового о рыбалке и о турецких курортах; кое-что, чтобы не забыть, даже записала на салфетке, но потом так ее и не нашла.

Во время танцев я планировала отсидеться, потому что за ужином позволила себе еще и два бокала вина. Нельсон положил мне в сумку карточку-напоминание: «Два бокала – сплошное очарование; три – философские рассуждения; четыре – танцы на столе; пять – Орландо фон Борш».

Еще поглощая горячее, я отметила, что приблизилась к стадии танцев, поэтому, когда заиграла музыка, умышленно вступила в долгий разговор о лондонском метро с человеком напротив. Он только что закончил длиннющую речь по поводу таксистов, и я надеялась, что проболтаю с ним хотя бы до тех пор, пока из меня не выветрится бокальчик вина.

Я усиленно кивала, пытаясь переключить внимание с торчащих из носа волос собеседника на что-нибудь другое, когда на мое голое плечо неожиданно легла чья-то теплая рука.

По моей спине пробежал легкий электрический разряд.

– Милочка,– прозвучало у меня над головой.– Не возражаешь, если я ненадолго украду у тебя даму, Эдвард?

Мой увлеченный собственной речью собеседник недовольно скривился, однако не успел он возразить, как Джонатан повел меня за руку на танцпол.