Я сглотнула, сожалея, что не надела туфли понаряднее.

Бобси ослепительно улыбнулась:

– А ты ничуть не изменилась. Все та же сексапильная Дынька. Ну, как ты?

– Отлично,– безапелляционно заявила я.

В школе меня все называли Дынькой – наверное, потому, что я всегда была в теле.

Понятия не имею, чем занималась Бобси, но проблем, схожих с моими, у нее, судя по всему, не было.

– Ты все еще в той юридической компании? – спросила она.

– Э-э… Нет. Оттуда я ушла.

Туда я пошла сразу после колледжа; это было мое первое место работы из шести. Как только я приводила дела фирмы в порядок, меня незамедлительно сокращали. По мнению Нельсона, винить мне следовало только себя: когда трудишься с чрезмерным рвением, сразу выясняется, что людей в конторе слишком много. К тому же, как утверждает мой сосед, я совсем не умею плести интриги и отличаюсь излишней обходительностью.

Бобси вопросительно подняла, брови:

– Серьезно?

– Если честно, на сегодня у меня вообще нет работы,– сказала я в порыве хмельной откровенности.– Не поможешь что-нибудь подыскать?

– Бедняга! – сочувственно произнесла она.– Гм… А чем именно ты хотела бы заниматься?

– Да чем угодно…– Я секунду поразмыслила и добавила: – Главное, чтобы было увлекательно.

Бобси в задумчивости прижала палец к губам. Я тут же отметила, что палец очень ухоженный. Я тоже старательно следила за ногтями: когда печатаешь и видишь свои искусно обработанные ногти, отвлекаешься от ерунды, которой обычно набиты документы.

– А что ты умеешь делать? – спросила она.

– Прекрасно схожусь с людьми,– моментально сообщила я.– У меня отлично получается организовывать работу и улучшать условия труда. Предвидеть неприятности и своевременно их предотвращать. Еще я здорово веду разговор. Даже с самыми нудными и сложными собеседниками.

Да уж, было бы странно, если бы во мне не развились эти способности – после двадцати-то семи лет общения с папочкой…

Испугавшись, что Бобси угадает мои мысли, я добавила:

– Еще я быстро печатаю, отличаюсь предусмотрительностью и знаю толк в информационных технологиях.

– Предусмотрительностью? Ну конечно! – озорно подмигнула Бобси.– Ты ведь у нас дочь Великого махинатора!

У меня под мышками выступил горячий пот. Я повернула голову и взглянула на наше отражение в зеркале: вот Бобси с ее изящными изгибами и алыми губами, а вот и я с растрепанными волосами и пылающим лицом.

Какого черта я стою в туалете «Блуберда» и отвечаю на вопросы «Карандашной» Бобси Паркин? Слов нет, она стала красавицей, но ведь я не желаю найти работу в парикмахерской для пуделей и совершенно не хочу впутывать в разговор отца.

– Было приятно снова увидеться,– сказала я, распрямляя плечи.– Не буду больше тебя задерживать. Может, как-нибудь пообедаем вместе.

Бобси потерла нос знакомым мне жестом и почему-то стала похожа на лошадь.

– Да. Конечно.

Она раскрыла сумочку, такую крошечную, что было трудно определить ее назначение, но я сразу догадалась, что стоит такая штуковина целое состояние. У меня хватало денег лишь на то, чтобы одеваться элегантно,– модно и с шиком пока не получалось.

Порывшись в своем пижонском ридикюле, Бобси достала маленькую карточку и протянула ее мне.