– Нельсон… Я люблю тебя!
Да, в последнее время я занималась только тем, что из одной дурацкой истории влезала в другую.
Тут Нельсон рыгнул, прикрыв рот рукой, отчего я в некотором смысле спустилась с небес на землю.
– Прости,– буркнул он.– Послушай, Мел, я тоже тебя люблю – как сестру… которой у меня, по счастью, нет. Разумеется, мы друг друга любим.
За его спиной из тостера выпрыгнули поджаренные кусочки хлеба. Намазав их маслом, он протянул один мне.
– Однако, как ни противно толкать речи в духе твоих мерзких журналов, влюблена ты в Джонатана Райли, международного специалиста по закладным, и, по-моему, совершишь серьезную ошибку, если попытаешься об этом забыть. Тебе как раз такой и нужен – в костюмчике, весь из себя начальник… короче, сама понимаешь… Насколько я могу судить, ты тоже ему подходишь. Если верить Габи, Райли требуется женщина, которая немного бы его оживляла.– Он откусил кусок тоста и добавил: – Таких советов я тебе больше никогда не стану давать, так что лучше запоминай сейчас.
Я подумала: а не пропустил ли Нельсон мимо ушей значительный кусок моего вчерашнего рассказа?
Да слушал ли он вообще?!
– Я ведь тебе сказала, что Джонатану до меня нет дела. Он любит бывать с Милочкой.
– Ради бога, Мел! Когда ты, наконец, уяснишь себе, что ты и есть Милочка? – строго спросил Нельсон. – Ты что, находишься под гипнозом, когда бываешь ею?
– Нет, конечно.
– Или пребываешь в состоянии транса и беседуешь в астрале с Авой Гарднер?
– Нет…
– Тогда какого черта ты твердишь, что это не ты развлекаешь легендарного типа, который, напрочь лишен чувства юмора?
– Кто тебе сказал, что у него нет чувства юмора? – спросила я, мгновенно переключаясь мыслями на Джонатана.
– Габи. Его зовут теперь Саймон Кауэлл – наверняка потому, что он в жизни никому не улыбнулся.
– О-о-о!..
Говорить о чувстве юмора Джонатана у меня не было сил.
Джонатан во мне не нуждался. Нельсон тоже. Я подумала вдруг: а может, плюнуть на все, купить дом, обзавестись дюжиной котов и писать до скончания века письма с жалобами в местную газету?
– Счастливый шанс в жизни выпадает лишь один раз, Мел,– сказал Нельсон более ласковым, чем можно было ожидать, тоном.– Довольно строить иллюзии. Знаю, отец у тебя человек дерьмовый, у матери… свои проблемы, но поверь ты много чего упустишь, если не научишься быть более решительной. Да, мы могли бы сойтись с тобой, но ты выбрала бы меня лишь потому, что хорошо и давно знаешь. Этого, поверь мне, недостаточно.
– Думаешь? – спросила я с глазами, полными слез.
– Да. Во всяком случае, в твоем возрасте. Вот когда нам стукнет по шестьдесят, когда мы оба будем в разводе и захотим снова обзавестись семейным гнездышком… О нет, только, пожалуйста, не начинай снова плакать. Не печалься ты так!
– Я не печалюсь,– пробормотала я, заставляя себя улыбнуться.
Я не лгала. На душе у меня становилось легче.
– Но Джонатан действительно ничего такого ко мне не чувствует. Он ясно дал это понять тогда, в парке… Заявил, что бизнес и личную жизнь нельзя смешивать.
Нельсон посмотрел на меня с сочувствием.
– Правда? Извини, не знал. Может быть, стоит выждать какое-то время? Или скажи ему, что будешь в ближайшие дни занята: вдруг он снова обратится к тебе с глупой просьбой вроде организации экскурсии в галерею Тейт.
– А что в этом глупого? Возможно, Джонатану нравятся полотна старых мастеров.
– Больше всего его наверняка привлекает твоя бесхитростность,– заметил Нельсон, кладя в тостер еще два кусочка хлеба. |