Возвратившись с совещания, полковник Греймс заперся в своем кабинете и приказал секретарю ни с кем его не соединять. В кабинете он работал до позднего вечера. Несколько раз референт по требованию шефа приносил Греймсу крепко заваренный черный кофе без сахара. Он так и не смог понять, чем в течение дня занимался его начальник. Всякий раз, когда референт появлялся в кабинете Греймса, его рабочий стол был абсолютно чист, а компьютер выключен. Однако за несколько минут до официального окончания рабочего дня Греймс позвонил в приемную Роберта Мак Инча и попросил принять его.

Секретарша начальника директората тут же соединилась с шефом и сухим официальным голосом сообщила Мак Инчу, что полковник Греймс просит принять его. У секретарши была потрясающая фигура, грациозная походка и манеры аристократки. Поэтому Роберт Мак Инч, заведший в годы адвокатской молодости немало любовных интрижек, был не прочь перевести их официальные отношения в разряд более близких. Но его предшественник на посту руководителя директората в неофициальном разговоре сообщил Роберту, что его отставке во многом способствовало заявление секретарши, обвинившей его в попытке сексуального домогательства. По словам бывшего начальника директората, его секретарь не имела для этого никаких оснований. В разговоре с предшественником Роберт Мак Инч не стал подвергать это утверждение сомнению, однако от намерений сблизиться с секретаршей сразу отказался.

Начальник отдела тайных операций, напротив, был тем человеком, общения с которым Мак Инч желал бы избежать. Но не мог.

Полковник Греймс появился в его кабинете через три минуты и, сразу пройдя к столу, положил перед ним несколько скрепленных степлером рукописных листов. Зная о нелюбви Мак Инча разбирать рукописные тексты, сотрудники директората все документы представляли шефу только в отпечатанном на компьютере виде. Но полковник Греймс не доверял компьютеру: он сам и его подчиненные не раз снимали информацию с компьютерных линий связи и терминалов противника. По твердому убеждению полковника спецназа, только написанный собственной рукой документ имел гарантию конфиденциальности изложенной в нем информации. Роберта Мак Инча раздражало упрямство подчиненного, то и дело подсовывающего ему рукописные бумажки, но поделать с Греймсом он ничего не мог.

– Что это? – спросил он, разобрав вынесенное в заглавие документа слово «Рапорт».

– План операции по вразумлению мирового сообщества, – улыбнулся Греймс. – Полагаю, когда иракские террористы захватят в России ядерный реактор и пригрозят взорвать его, русские и вошедшие с ними в коалицию немцы, французы и китайцы уже не будут столь непримиримы к применению военной силы против Багдада. Да и наши доморощенные пацифисты разом заткнутся.

– Вы считаете, что такая акция осуществима?! – взволнованно спросил Мак Инч.

– Детали операции я изложил в своем рапорте…

Роберт Мак Инч поспешно схватил со стола исписанные Греймсом листки и принялся судорожно разбирать его прыгающий почерк. Дочитав до конца, он не смог скрыть своего восхищения:

– Грандиозно! Это именно то, что нужно! Но кого вы предлагаете использовать в качестве иракских террористов?

– На роль главаря я бы рекомендовал Сфинкса.

– Ахмеда аль Рубеи? – продемонстрировал свою память Мак Инч.

Полковник Греймс недовольно поморщился. Знавший не понаслышке, чем чревато нарушение правил конспирации, он не терпел, когда без острой необходимости произносились вслух реальные имена тайных агентов.

– Сфинкс – видный член «Аль Каиды», – специально для начальника директората выделив интонацией оперативный псевдоним агента, продолжал Греймс. – И хорошо известен как Интерполу, так и российским спецслужбам. Поэтому, когда мы предъявим миру телеобращение Сфинкса с его ультиматумом мировому сообществу, сама собой отпадет необходимость доказывать, что теракт совершен боевиками «Аль Каиды».