Артем с криком: «Ага, попалась, стерва!» — бросился к Виолетте и попытался отобрать у нее сумочку, но не тут-то было: банкирша изогнулась, прикрывая собой сей ценный предмет, и в красивом прыжке заехала жиголо каблуком прямо в пах. Тот с воем согнулся и обеими руками схватился за низ живота. Вдохновленная ее успехом, я пошла на своего противника, вернее, это он на меня пошел. Я наконец-то его увидела: высокий здоровенный бугай, с глазами навыкате и крупным ртом, черноволосый, с черными же бровями и бакенбардами — из-за них нижняя часть его лица, гладко выбритая, казалась странно голой. Он приближался ко мне с рычанием, высоко подняв правую руку; мне показалось, что он держит в ней кастет. Но у меня реакция оказалась лучше, и мне удалось избежать соприкосновения этого неприятного предмета с моим носом: схватив стоявший на прикроватной тумбочке графин с водой, я его разбила о его голову. Это слегка оглушило бугая, но не свалило: он остановился и покачнулся, вид у него был обалделый. По лицу его и шее текла розовая жидкость — кровь, смешанная с водой.

Виолетта между тем не дала своему противнику очухаться: ока вскочила на стоявший у окна письменный стол и с этой удобной позиции нанесла блондинчику, который начал было разгибаться, сокрушительный удар ногой по зубам. Я довершила ею начатое: пока наш основной неприятель еще не пришел в себя, я схватила стоявший на телевизоре бронзовый подсвечник и ударила им Артема по голове. Жиголо охнул и сполз на пол. Теперь я могла сосредоточиться всецело на бугае. Он с каким-то гортанным рычанием протянул ко мне руки и схватил меня за шиворот; думаю, он бы меня удушил, если бы я не успела за то мгновение, когда он был в состоянии грогги, вытащить из кармана туники баллончик с газом. Я прыснула из него прямо ему в лицо; он закашлялся, выпустил меня и закрыл лицо руками.

— Агнесса, сюда, ко мне! — крикнула мне со стола Виолетта; она уже открывала окно.

Я одним прыжком вскочила на стол. Если бы стол был на метр выше, я все равно бы на него запрыгнула с места, мне казалось тогда, что я все могу, даже летать. Сама схватка длилась всего несколько секунд, но время для меня как бы остановилось: казалось, что жиголо и его сообщник движутся, как при замедленной съемке, в то время как действия мои и Виолетты были быстрыми и точными. Пережитые сегодня унижения и страхи, ужас панического бегства — все вылилось в ту ярость, с которой я вступила врукопашную. Я была счастлива, нанося удары; сейчас я понимала фурий, терзавших тела своих жертв и наслаждавшихся видом крови.

Я посмотрела на Виолетту и увидела, что ее лицо пылает, а глаза горят боевым огнем. Она была в этот момент прекраснее, чем когда-либо. Я почувствовала, что она наслаждается схваткой точно так же, как и я.

«Есть упоение в бою…»

…И в таком виде нас и застали наши защитники, которые наконец пришли нам на помощь. Когда они ворвались в комнату, мы с Виолеттой стояли на столе в боевых позах, с оружием в руках: она держала наготове бутылку из-под шампанского, а я бронзовый канделябр, в то время как наш поверженный противник перегруппировывал свои силы, готовясь к новой атаке. Видимо, на наших мужчин это зрелище произвело неизгладимое впечатление, потому что они долго еще вспоминали, как мы с Виолеттой, в развевающихся свободных блузах и с растрепанными волосами, как амазонки из древних мифов, стояли плечом к плечу, сражаясь с презренными представителями низшего пола.

…Последнее, что мне ясно запомнилось из событий того вечера, — это торжествующее выражение на лице Марка, ликование мужчины, одержавшего победу. Он так никогда и не узнал, какая легкая это была победа. Но уже тогда я обладала частичкой женской мудрости — я знала, что для мужчины ценно только то, чего он долго и упорно добивается.