Она позвонила еще каким-то приятельницам, но у всех были свои дела. И она удрала от Вити, схватила такси и помчалась на Новый Арбат, где вошла в первый попавшийся бар. Было еще рано; она заказала себе рюмку коньяка и огляделась. Посетителей было мало, и первый человек, на которого упал ее взгляд, был Артем, глядевший на нее восхищенными глазами. Тогда она поняла, что ей вовсе не хочется напиваться, ей хочется любви и приключений. Через несколько минут симпатичный блондин уже сидел за ее столиком, они мило беседовали, но она пила только апельсиновый сок. Он пытался за ней ухаживать, но ей скоро надоела атмосфера бара, и она предложила поехать за город. Он слегка растерялся, но она сказала, что номер в пансионате под Звенигородом всегда в ее распоряжении, и они поехали — опять на такси. Естественно, таксист заломил дикую цену — сто баксов, — но Виолетта заявила, что она платит.

— Понимаешь, он мне так понравился, — с наивным бесстыдством заявила она, — у меня так давно не было ни нормального любовника, ни нормального секса…

Может, на нее подействовала работа с психоаналитиком? Впрочем, меня поразило другое: Вадим, скорее всего попал пальцем в небо, анализируя не только меня, но и ее, — никакого стремления к смерти я сегодня в ней что-то не заметила, наоборот, она так хотела жить, так боролась за жизнь, что дай Бог каждому здоровому. Хотя то, каким образом она очутилась в этой опасной ситуации, свидетельствовало о виктимном поведении — на психологическом языке это такое поведение жертвы, при котором она сама провоцирует преступника на преступление, — что тоже, конечно, далеко не нормально. Мало того, что хорошо одетая и ухоженная женщина, вся в драгоценностях, снимает в баре первого встречного она еще и демонстрирует, насколько она богата!

Но я отвлеклась, а Виолетта продолжала свой рассказ:

— После того как мы договорились ехать в Звенигород, он пошел кому-то звонить, но я не обратила на это внимание, как и на то, что он медлил, все придумывал какие-то предлоги, чтобы еще немного посидеть в баре. Когда мы приехали в «Кедр», я попросила ключи у женщины, сидевшей за стойкой, и она их мне дала — она меня запомнила. (Как будто Виолетту можно забыть!) Мы поднялись, и он сказал, что пойдет в бар, купит бутылку шампанского и шоколадку. Я попросила еще апельсинового сока, я хотела быть трезвой как стеклышко! А сама пошла в ванную комнату — как ни странно, горячая вода была. Меня спасло то, что я забыла вытащить из сумочки косметичку и хотела вернуться за ней в комнату, не выключив душ. Я услышала голоса и остановилась на пороге ванной. Представляешь мой ужас, когда я услышала, как они обсуждают, достаточно ли будет клофелина или для верности стоит меня придушить. Я вернулась в душ и долго мылась, соображая, что же мне делать. Я решила, что безопаснее всего будет разыграть из себя пьяную, а там посмотрим. Когда я вернулась, то несла какую-то чушь и слегка шаталась. Артем был один, и он ждал меня: шампанское было уже разлито по бокалам, и свой он держал в руке. Подойдя к нему, я неловко пошатнулась, опрокинув при этом столик, и все попадало на пол. Я глупо рассмеялась и потребовала еще шампанского. Он нахмурился, но послушно вышел. Я боялась, что вместо шампанского он войдет со своим сообщником, но терять мне было нечего. Его самого я не боялась: с таким хлюпиком я бы справилась. Как только он вышел, я кинулась к телефону, но смогла дозвониться только до тебя. Он вернулся раньше, чем я ожидала, и, по-моему, слышал, как я говорила по телефону. Я решила, что выиграть время я могу только одним способом, — в темноте ее лица не было видно, но я чувствовала, что она довольно улыбается, — я буквально опрокинула его на постель.