|
Реакция службы оказалась быстрой: через неделю башню окружило войско, по пути вытоптав посевы и конфисковав всю скотину на провиант, заодно были разрушены дома, мешающие осаде… собственно, все дома осаде и мешали. К сожалению, башня оказалась добротно зачарованной и ни тараном, ни баллистами, ни огнеплюйными драконами не разрушаема: подлый маг так и не сдался на милость победителя. Мало того – наглый колдун выслал к командиру войска чернокожего слугу с запиской, где сообщал, что знал об осаде за полгода до ее начала и успел запастись всем необходимым. И что, мол, ничего у осадников не выйдет, это он тоже в свое окно видел. Поняв, что бороться с уже определенным будущим глупо, командир увел войско обратно в столицу, где был прилюдно бит батогами за суеверие и отправлен в штрафной полк рядовым. Однако случившееся пошло впрок, и более король своих войск к башне не посылал.
Колдун Орсун прожил еще тридцать с небольшим лет, – никем не тревожимый, за это время город полностью был восстановлен и даже основательно разросся, – наслышанные о неудачной осаде, многие и многие стремились поселиться возле знаменитой башни, наивно полагая, что столь могучий чародей в случае чего не даст их в обиду. Разумеется, люди ошибались: Орсуну были совершенно неинтересны как они сами, так и их глупые надежды. Когда чародей умер от старости и защитные чары башни исчезли, королевская следственная комиссия нашла в его рабочем кабинете завещание, обстоятельное и подробное. Во‑первых, колдун благодарил городские власти за его пышные похороны на следующей неделе, которые ему очень понравились, за удачно выбранное место для могилы и за мраморный, радующий глаз памятник. Далее была указана сумма, заранее переведенная в городской филиал королевского банка на имя мэра – очень внушительная сумма! – исключительно на похороны, последующие за ними всегородские поминки и, разумеется, на памятник. Особо указывалось, что мэру дозволено присвоить не более десяти процентов от перечисленного в банк, иначе он будет посмертно проклят (кстати, мэр оказался добропорядочным человеком и действительно более десяти процентов не взял, хотя и мог). Во‑вторых, колдун в завещании предупредил о том, что он любил уединение при жизни и желает того же после смерти: ежели прах его когда‑либо будет потревожен – нарочно ли, случайно, – то, пока останки не вернутся в могилу, на город с небес снизойдет беда. Какая беда и насколько серьезная, пояснить колдун не соизволил, не захотел. Все книги и раритеты, находившиеся в башне, были комиссией учтены, описаны и инвентаризованы, так как в завещании ничего не говорилось о книгах и раритетах, то опись увезли в столицу, а саму башню опечатали и зачаровали от воров. Но главного – того самого окна в будущее, из‑за которого когда‑то развернулись осадные действия, – комиссия не обнаружила, нашла одну лишь дыру в стенке кабины. Куда подевалось стекло, изготовленное из «ничего», не знал никто… – Понятно, – со значением сказал Ройд, выслушав отчет Принца. – Настолько понятно, что для меня становится загадкой, как здешние сыскари не справились со столь элементарным детом. Хотя тут могут быть серьезные варианты. – Какие именно, объяснять Принцу он не стал. – Съезжу‑ка я на старое кладбище, через которое они трассу тянут. – Ройд встал со скамейки, с хрустом потянулся, зевнул и, потирая отсиженный зад, направился к выходу из парка.
Старого кладбища, как такового, не существовало: вместо него вдаль тянулась широкая бетонированная полоса с редкими, пока еще закрытыми ларьками‑киосками и станциями заправки самоходок сжиженным болотным газом. По трассе, фыркая вонючим паром, сновали туда‑сюда грузовые самоходки, увозя к вечернему горизонту щебень, бетон и прочий строительный материал – прокладка трассы шла полным ходом, там, впереди, солнце наполовину утонуло в степи, и казалось, что трасса упирается прямиком в оранжевый полукруг. |
