Толстяк попятился, когда генерал тёмных эльфов положил руку ему на бицепс. Могло показаться, что он был спокоен, но глаза выдавали тревогу и напряжение. Мужчина не сводил глаз с Антонины на протяжении всего разговора. — Спокойно, барон, спокойно. Они пытаются носить свою гордость как доспехи, — прошептал генерал Шэдоубейн, но слова прозвучали достаточно громко, чтобы все их услышали.

Директор не обратил внимания на эту шутку — по крайней мере, мне так показалось. Из-за маски было трудно судить. Но вот фигура в мантии, выдержав паузу, медленно повернулась и направила тёмные прорези своего лицевого щитка на генерала Шэдоубейна: — Гордость? Интересное осуждение от вас, Конрой Шэдоубейн. Мы помним, как вы ушли из школы за несколько дней до выпуска, когда обнаружили, что занимаете лишь второе место в своем классе. Жаль, вас могли бы принять в качестве преподавателя, если бы вы действительно закончили свои курсы.

Я поднял руку и потёр челюсть, чтобы спрятать улыбку за ладонью. — Вот это да! Директор отчитывает его при всех, как школяра! Золотые глаза тёмного эльфа вспыхнули гневом, а когда его взгляд переместился на Антонину, что-то щёлкнуло у меня в мозгу. — Похоже, я знаю, кому он уступил. И не просто уступил, а затаил обиду.

Я чуть прикрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Мне совсем не нравилось выражение лица этого человека. Чем больше генерал так смотрел на Антонину, тем труднее было мне сохранять спокойствие. Если бы меня не забавляли слова Директора, возможно, я бы уже начал терять самообладание. И тут на мои плечи навалилась какая-то тяжесть, а за шиворот словно высыпали ведро льда. Закашлявшись, передёрнулся от дискомфорта, а потом понял, что это ощущение исходит от Имри — дракон всё ещё не мигая смотрела на меня. А когда встретился с её пунцовыми глазами, то понял, что не могу больше отвести взгляд.

— Что… что… чёрт! По телу поползло оцепенение, давление нарастало, невидимый лёд сковал движения. Ангелина издала обеспокоенный писк и начала бегать взад-вперед по моей голове. Лапки запутались в волосах, она опустилась к плечу и начала дёргать меня за мочку уха. Я едва замечал боль — сознание растворялось в холоде.

Гипнотизирующие малиновые глаза словно расширились, оживали звёзды, спрятанные в зрачках. Красные кольца налились кровью, и я запаниковал: казалось, что-то засасывает меня в этот взгляд, который крепко вцепился в сознание. Ангелина, Антонина, сам зал — всё исчезло. Я усилием воли заставил себя оторваться от взгляда дракона — собрал воедино все возможности своей магии и мысленно потянулся назад.

В душе зажглись якоря питомцев и возлюбленных. Я рванулся к ним, отчаянно пытаясь избежать засасывающего взгляда. Я не знал, что именно она пытается сделать, но не хотел в этом участвовать. Передо мной словно разверзлась бездна крови и тьмы — оставалось только кричать, когда она стремилась сожрать меня.

Внезапно откуда-то повеяло теплом. Ледяная глыба, образовавшаяся вокруг моих чувств, начала истончаться по мере его приближения. Грохот сотряс Академию, и внезапно моя ментальная тюрьма разлетелась на куски. Споткнувшись, упал на одно колено, цепляясь за трость, чтобы не рухнуть на пол. Окна в главном зале лопнули от громкого звука, который эхом прокатился по зданию.

— Ах, извините за небольшую задержку. Похоже, Маледикт Пурпурная немного опоздала на встречу, — заявил Директор, его голос прозвучал как всегда бесстрастно и глухо.

Глава 30

Фиолетовый четырёхкрылый дракон парил над крышами школы. От силы взмахов огромных крыльев воздух вокруг неё закручивался, будто сам ветер двигался по её воле. Имперский воздушный корабль двинулся ей навстречу — серебристые глаза сузились в ответ, послышалось зловещее гудение, и шипы на спине дракона вспыхнули искрами плазмы и молний. Заряд волной прошёл по её спине от одного шипа к другому вплоть до основания черепа.