Маги и ученые до сих пор не знают, как из Ведьминых омутов появляются бестии. Почему приходят на всплески магии.

— Убить его, — усмехаюсь я, приручая появившихся бестий.

Они моментально бросаются вперед. Мантикора рычит, метит в горло мужчине. Китрам перекатывается студнем по земле, поднимает передние щупальца. И я знаю, что Хамарт видит огромный круглый рот и сотней тонких острых зубов.

Гарпия вопит и нападает с воздуха. Ее сносит огненным заклинанием, испепеляя прямо в воздухе. А из омута лезут все новые и новые бестии.

Они подчиняются моему дару. Я уже не держу щит, только стою у кромки воды и наблюдаю за тем, как Хамарт все больше выматывается. Все больше магии из него вытягивает это место.

Я упиваюсь силой, чувствую всех бестий, как саму себя. И отдаю новый приказ.

Китрам добирается до моего врага, обвивает ноги толстым щупальцем и роняет того на землю. Его сородич наваливается на герцога и одним резким движением, прижимает. А водная мантикора, которая поймала собой два смертельных заклинания из последних сил бросается вперед и с рыком впивается клыками колдуну в пах.

Я слышу его крик, полный боли и отчаяния. Упиваюсь им и улыбаюсь.

— Месть не приносит облегчения, Рихтан, — тихо произношу я. — Ты прав. Месть уравновешивает лишь чаши весов.

Я чувствую запах крови. Через своих бестий, их нюхом. И в тот же миг мир взрывается. Яркая вспышка разбрасывает бестий в стороны, калечит тела. Я теряю связь с ними, как нити — одну за другой.

Хамарт встает. Раны затягиваются на нем в несколько мгновений. Только кровь, запекшаяся на одежде, подтверждает, что все это не приснилось мне.

— Ты допустила одну большую ошибку, — злобно шипит колдун.

— Кровь, — я ругаю себя за свое слепое желание сделать ему больно. Нужно было просто убить, а не давать магу крови силы.

— Горейн Эвуд умер от яда, парализующего. Не дающего крови дать ему сил...

Омут Ведьм тих. Несмотря на количество выплеснутой в воздух магии, из него больше не появляются бестии. Мы остаемся с Хамартом де Лавиндом один на один. И от страха у меня сжимается сердце.

— Ты слишком слаба, Ирис, — произносит он, разводя руки в стороны, — побоялась даже убить меня. Ведь моя смерть повлечет гибель Анира Атрикса.

— Не повлечет, — я готовлюсь отразить его удар щитом и молю высшие силы вновь активизировать Омута Ведьм. — Ведь ты умрешь не во время переворота, не из-за его действий.

— Ты тут из-за его действий, — ухмыляется Хамарт. — Подчинись мне, и я прощу тебе эту ошибку.

Магия слетает с его пальцев широким алым лезвием. Я ставлю щит за секунду, и тут же отлетаю назад от силы удара. Меня отбрасывает прямо в Омут. Вода вязкая, как масло, тянет на дно, утаскивает подводными течениями.

— Признай наконец свое поражение, Ирис де Вальде.

Я смотрю на него снизу вверх, пытаясь выплыть. Мою магию высасывает озеро до последней капли. И вот я вновь одна рядом с этим монстром, и вновь беспомощна.

“Откусить голову или разорвать на части?”

Этот голос! Это!

Я недоверчиво поднимаю взгляд к небу. Чувствую, что меня вновь подчиняет себе чужая воля. Принимает мое молчание за согласие.

“Кова?”

Мое сердце бьется настолько бешено, что вот-вот выскочит из груди. В голове не укладывается.

А королевская виверна выныривает из облаков и входит в пике. Хамарт не видит ее, не чувствует. Он магией вытаскивает меня на землю и говорит. Что-то о послушании, о драконе, об артефакте.

“Отбрось его, Лори”.

Вскидываю взгляд на Хамарта де Лавинда, который подошел уже слишком близко. Вижу недоумение на его лице, полную уверенность в том, что ему удалось подчинить меня своей воле.

И толкаю его в грудь.