Нахалка рассмеялась, и Малкольм нахмурился. Что смешного он сказал? Да за послабление на его паре многие готовы продать душу! Вообще, он как-то не так представлял совместный карантин. Там Анастасия, боясь слишком громко дышать, выбирается из спальни исключительно ночами. А никак не готовит тартар… тьфу, бифштекс на его кухне, и уж точно не смеется над его воспитательными приемами!

– Ну и что смешного?

– А как же техника безопасности? Что, в сравнении с конкурсом не имеет значения?

– Имеет. Но раз ты практически на индивидуальном обучении и всегда рядом со мной, то можно сделать исключение.

– А по-моему, вы просто надо мной издевались!

– А по-моему, – Малкольм начал выходить из себя, – ты себе слишком много позволяешь. Не забывай, пожалуйста, что я твой преподаватель. И я даю тебе задание – ты его выполняешь. Не хочешь – вон из класса.

– Чудесно! – Анастасия с таким грохотом поставила на стол пустую тарелку, что тролль издал характерный «чпок». Но на него никто не обратил ни малейшего внимания. – Значит, придумывайте конкурс сами. Уверена, задание «придумай тысячу комплиментов преподу-самодуру» будет самым зрелищным!

– Эй, ты не забыла, что живешь в моем доме?!

– Вы вряд ли когда-нибудь позволите.

– Прекрасно. – Малкольм подозревал, что его выражение лица сейчас мало чем отличается от обиженной морды Оси, но не смог с собой справиться: его, упырь раздери, задел этот подростковый праведный гнев рогатой дурочки. – Значит, никаких головных уборов. Пришло время перейти на новый этап откровенности в отношениях с однокурсниками.

– Как-нибудь переживу! – отрезала Анастасия, развернулась и, едва не поскальзываясь в теплых носках на паркете, унеслась наверх.

Малкольм выругался сквозь зубы. Приятное послевкусие божественного мяса омрачила горечь скандала, возникшего на пустом месте.

– Вот что я ей сказал не так? – зачем-то спросил он у тролля.

Тот вытащил хвост из задницы, фыркнул им и обиженно отвернулся.

– Ты что, тоже обиделся?

А, ну да, он же свалил на него собственное преступление.

– Да ладно тебе, действовать надо было быстро. Не мог же я сказать, что сожрал мясо сам. Она выросла на границе, она бы догадалась.

«Чпок!» Ося не собирался идти на мировую и выразил нежелание единственным доступным способом: продемонстрировав Малкольму хвост. Значит, он втягивает его не только от страха. Интересная зверушка. Лишь бы под конец карантина не начала разговаривать…

– Почему нельзя, чтобы Анастасия догадалась, что я оборотень? Ты же видишь, как она воспринимает рожки. Считает их уродством.

Тролль осторожно обернулся. Еще не так, чтобы ластиться и гладиться, но чуть более заинтересованно.

– Почему мне не хочется, чтобы она считала меня уродом? Хороший вопрос. Думаешь, это из-за Братиса?

Вряд ли Ося вообще знал, кто такой Братис Вернер, и уж тем более мог понять сложность человеческих и не очень эмоций. Но вернул нос, чуть наклонил голову и внимательно уставился на Малкольма, словно и впрямь слушал и понимал.

– Нет, я, конечно, не строю иллюзий насчет своих моральных качеств, но нет. Мстить девчонке из-за отца как-то перебор. Да и за что ему мстить, я же сам дурак. Но согласись, что это уж слишком. Я просто предложил ей придумать идиотский конкурс! А взамен сделал бы послабление. Что ты на меня смотришь? Теперь отступать поздно.

Ему показалось или тролль закатил глаза?

– Слушай, я – ее преподаватель. И если я сказал снять шапку, значит, надо ее снять. Что страшного с ней случится?

Ося задумчиво покачал носом.