|
— Не скажешь? Не ему ли нам поклониться? Я много старше тебя, не первый век живу и еще дольше — не-живу. Но я никогда не видел, чтобы высший демон, потерпев поражение, остался жить и позорно бежал. Я даже помыслить не мог, чтобы тот, перед кем склонился даже я, признав в тебе своего повелителя, стыдился ран и шел украдкой, как вор, прячась от своих подданных! Ты проиграл, но не в этом беда Тархареша. Беда в том, что ты оказался трусом, не-владыка.
Демон посерел, но сохранял невозмутимость, и тогда князь ударил с другой стороны: — Но самое печальное, что сейчас на Темном Троне сидит сын труса, взявший власть при живом отце. Никогда такого не было, и я намерен исправить столь вопиющее нарушение традиций. Вампиры за спиной князя одобрительно загудели, ожидая отмашки. Сатарф хранил презрительное молчание. Он знал, что Зан-о-Мьирр — самый болтливый из тринадцати князей. И чем дольше он работает на публику, тем больше у демона времени на восстановление сил. — Молчишь? Сказать нечего? — скривился Неупокоенный. — Дьяр должен был сначала уничтожить тебя вместе с твоим позором, а потом отомстить тому, кто посмел поднять на тебя руку. И только после, подтвердив свою власть и силу делом, он имел бы право взять венец и пристроить свой зад на Темный Трон. Но вы все скрыли. Решили, что никто ничего не узнает. Вы — династия не только трусов, но и лжецов. Зачем вы нам? Все хорошо в меру. Дальнейшее молчание означало бы признание слабости и правоты «собеседника». Этого демон не мог допустить. Что ж… кто сказал, что путь к драконам Смерти должен быть легким? — Ты хвастался, что стар, Зан-о-Мьирр. Но старость не равна мудрости, — насмешливо произнес Сатарф, сознательно обостряя конфликт, показывая, что не намерен спускать оскорбления. — Старый хищный подросток, вот ты кто. Твой детский ум так и не развился за эти столетия, а память уже начала подводить. Стая вампиров яростно взвыла, но князь поднял руку с плеткой, сдерживая кровососов. Сатарф, сделав паузу, лениво продолжил: — Ты забыл, князь, кому обязан властью? Кто во время коронации сразился с твоим предшественником и убил тысячелетнего мерзавца за сверхнаглость? Ты, похоже, не усвоил урок, если решил пойти по его стопам. Нет, я не требую благодарности, душа в тебе умерла еще до твоего обращения. Я всего лишь пытаюсь пробудить твою память. Сила князя зиждется только на силе тринадцатой Великой Тени, на силе покровителя твоего клана. А что будет, если я ее отзову? Вампир в ярости подался вперед, оскалил длинные, желтые от возраста клыки, но тут же взял себя в руки и выпрямил спину. — Ты блефуеш-ш-шь! — прошипел. — Не сможеш-шь! Ты уже не владыка! Сатарф слегка, чтобы не потревожить едва затянувшихся ран на спине, пожал одним плечом. — Какое это имеет значение для Теней? Я еще жив, Дьяр забирает власть постепенно, и тринадцатая Тень еще связана моим, а не его словом, моей, а не его кровью. Хочешь попробовать, насколько крепко? Берегись, Зан, ты рискуешь бессмертием всего клана, не только своим. Драконы Смерти давно точат на вас зубы. Князь невольно бросил взгляд на горизонт, где уже виднелись зубцы гор, самых опасных в мире для всего живого. Отвратительное соседство. Вампиры для драконов — вечный вызов, и Сатарф умело на этом играл. Угроза лишить клан покровителя равнозначна приговору. Но если бывший владыка все еще правит, хотя бы отчасти, то почему Тени не помогли ему? Значит, все-таки блефует. Сатарф воспользовался мгновением, чтобы подняться, незаметно опершись о землю. Нельзя показывать слабость. К его внешнему виду неупокоенные попривыкли, но, стоит пошатнуться, Зов пересилит страх перед князем. Увы, страха перед Сатарфом в них нет и в помине. Да неужели? Совсем обнаглели. |
