Андрей Иванычъ слушалъ и соображалъ. Черезъ нѣсколько времени онъ произнесъ:

— Нѣтъ, Люба, не того… Нѣтъ, надо погодить.

— То есть, что это значитъ: погодить? спросила она.

— Ты сама знаешь что… Надо погодить… Можетъ быть, найдется кто-нибудь и повиднѣе… Я: не отказываю тебѣ въ конецъ, но надо погодить. Плосковъ не уйдеть. Ежели не найдется другаго, то… Но…

Андрей Ивановичъ путался въ рѣчи. Признаніе Любы для него было неожиданностью.

— Вѣдь ты привыкла къ роскоши. Ну, посуди сама, какъ онъ тебя будетъ содержать на свое жалованье? продолжалъ Андрей Иванычъ. — Вѣдь, это, это…

— Возьмите его къ себѣ въ контору бухгалтеромъ. Вѣдь у васъ бухгалтеръ Михаилъ Семенычъ четыре тысячи получаетъ, такъ вотъ на мѣсто Михаила Семеныча…

— Нѣтъ, Люба, ты Богъ знаетъ, что говоришь. Такъ нельзя… Надо подождать… Ты покуда выброси все это изъ головы, честью тебя прошу, выброси изъ головы…

Люба заплакала.

Въ это самое время въ прихожей раздался звонокъ. Черезъ нѣсколько времени; въ кабинетъ заглянула горничная и сказала:

— Барышня, вы здѣсь? А я васъ ищу, ищу… Тамъ господинъ Плосковъ кота мамашѣ привезли, но мамаша ваша отдохнуть легли. Какъ прикажете: потревожить мамашу или подождать, а вы выйдете къ господину Плоскову?

Люба быстро отирала слезы платкомъ и молчала.

— Сейчасъ мы вмѣстѣ выйдемъ. Попроси господина Плоскова въ гостиную, отвѣчалъ за нее Андрей Иванычъ.

— Да они ужъ и такъ въ гостиной, отвѣчала горничная, уходя изъ кабинета.

Андрей Иванычъ подошелъ къ дочери и поцѣловалъ ее въ голову.

— Ну, поди къ себѣ, умойся послѣ слезъ и потомъ выходи въ гостиную. Я тамъ буду, сказалъ онъ дочери ласково и прибавилъ:- Вотъ ужъ не кстати, такъ не кстати пожаловалъ этотъ Плосковъ съ своимъ котомъ!.. Да вотъ еще что… Скажи матери, чтобы она вышла въ гостиную. Вѣдь котъ-то для нея принесенъ.

Андрей Иванычъ крякнулъ, взглянулъ на себя въ зеркало, сдѣлалъ спокойное лицо, обдернулъ домашній пиджакъ и вышелъ изъ кабинета.

XXIV

Плосковъ привезъ кота въ корзинкѣ. Вынувъ его изъ корзинки еще въ передней, онъ внесъ его въ гостиную и, посадивъ рядомъ съ собой на стулъ, началъ гладить въ ожиданіи прихода хозяевъ, но котъ, видя незнакомую ему обстановку, соскочилъ со стула и запрятался подъ диванъ. Плосковъ началъ вызывать кота изъ-подъ дивана, шепча «кисъ-кисъ-кисъ». Котъ не выходилъ. Плосковъ опустился на колѣна и полѣзъ доставать кота изъ-подъ дивана. Въ такомъ положеніи засталъ Плоскова вошедшій въ гостиную Андрей Иванычъ.

— Что это вы? Что это вы? заговорилъ Андрей Иванычъ при видѣ ползающаго по полу Плоскова.

— Виноватъ-съ… вскочилъ съ пола Плосковъ. Котъ ушелъ подъ диванъ, а я хотѣлъ Дарьѣ Терентьевнѣ собственноручно его поднести. Мое почтеніе, многоуважаемый Андрей Иванычъ.

— Здравствуйте, здравствуйте, батенька, но только напрасно вы сами подъ диванъ лазали. Сейчасъ я скажу человѣку и онъ вытащитъ кота.

Андрей Иванычъ позвонилъ, а самъ косился на Плоскова. Плосковъ пріѣхалъ запросто, вечеромъ, а между тѣмъ былъ во фракѣ и въ бѣломъ галстукѣ.

«Ужъ не хочетъ-ли онъ сегодня предложеніе дѣлать и просить руки Любы, что въ такомъ парадѣ? мелькнуло у него въ головѣ. — Но что я скажу ему? Вѣдь нельзя-же Любу выдавать за него».

Кота вытащили изъ-подъ дивана. Плосковъ взялъ его уже на руки и не выпускалъ изъ рукъ. Котъ былъ дѣйствительно большой, черный съ бѣлыми лапками и бѣлой мордой. Андрей Иванычъ взглянулъ на кота и сказалъ:

— Ахъ, черный котъ-то? А вы сказали намъ тогда, что сѣрый, сибирскій.