Макгрей кивнул, ничего не добавив.

— Как ваш пес? — участливо спросил Джеррони.

— Спасибо, поправляется.

В зале раздались аплодисменты.

— Нельзя ли по существу? — с нескрываемым раздражением сказал Граймс, которому уже надоело смотреть на малолетний сброд, прячущий лица за желтыми масками.

Стэк, как председатель, сказал:

— Вам слово, мистер Бун. У вас пять минут.

Он сверлил Тео черными глазками, тот отвел взгляд. Он не мог дышать или думать, он мог только стоять, вцепившись в трибуну. Секунды бежали. Зал ждал. Тео боялся, что вот-вот потеряет сознание.

Одним из самых трудных упражнений на дебатах была спонтанная речь, когда требовалось выступить перед аудиторией экспромтом, без конспекта. Стороны приступали к прениям, понятия не имея, чего ожидать. Учитель Маунт объявлял тему дня, и каждой команде давалось пять минут, чтобы собраться с мыслями и придумать аргументы. Первым, чему Маунт научил свою команду, было привязать обсуждаемую тему к чему-то личному, в чем ты хорошо разбираешься.

Тео поднял глаза на своего союзника Джеррони и начал:

— Мои родители юристы, я много времени провожу у них на работе. Я, можно сказать, вырос в их офисе и многому научился. Многому для тринадцатилетнего подростка. Я читал о юридической норме принудительного отчуждения собственности, то есть о праве государства отобрать собственность у гражданина, не желающего ее продавать. В нашей стране частная собственность — очень важное право, это американская мечта, воплотившаяся в жизнь для многих. — Тео дышал размеренно и говорил ровно и уверенно. Страх не проходил, но Тео удавалось его скрыть, помня совет учителя Маунта: «Говори медленно, четко и по сути».

Зал внимательно слушал: давай, Тео.

— Принудительное отчуждение собственности должно применяться только в крайних случаях. Строительство данного шоссе к таковым не относится. Новая автотрасса не является критически важной для Страттенберга — мы вполне проживем и без шоссе. От этого выиграют единицы, но подавляющее большинство из нас разницы не ощутит. Поэтому в данном случае государство не может отобрать собственность по праву принудительного отчуждения. Да и с какой стати государству это делать? — Тео выдержал эффектную паузу. Он только что вспомнил прекрасную строчку, вычитанную в одном из дел, разбиравшемся в верховном суде. — Если государство велико, сильно и богато, это не дает ему права отбирать землю у своих граждан единственно по прихоти.

Эти слова были встречены громовой овацией.

Уловив настроение зала, Тео попал в своеобразный резонанс и несколько секунд наслаждался всеобщим вниманием. Он встал поудобнее, как делают хорошие адвокаты, обращаясь к жюри присяжных, пожалев, что нельзя расхаживать перед длинным столом, и продолжал, не отрывая взгляда от сочувственного лица Джеррони:

— Мы выслушали преподобного Квинна, рассказавшего о своей семейной ферме. Я был там. Харди Квинн мой друг, он тоже участвовал в создании видеоклипа. Он вырос на этой ферме, на прекрасном участке земли в сотню акров, поселиться где каждый из нас счел бы за счастье. Там есть все — густые леса для охоты, ручьи для рыбалки, река для рафтинга, пастбища с густой травой, бесконечные тропы для походов и катания на лошадях. Есть шалаш на дереве, амбары, конюшни, сарай для инструментов, кладбище и старая усадьба, где многочисленная семья Квиннов собирается по праздникам, а нередко и по выходным. На просторной веранде члены семьи многие годы собираются попить чая со льдом и поговорить о жизни, а в патио у них проходят свадьбы, похороны и барбекю на Четвертое июля. Представьте, только представьте, что дорожный департамент превратит это все в щебенку, нагнав туда бульдозеров! Это как-то не по-человечески.

В зале послышались одобрительные возгласы.