Теперь судьба пластинки во многом зависела от идей Дэйва Стюарта и маркетингового отдела CBS Records.
Понимая, что будущее выглядит туманным, Дюша организовал собственный проект «Трилистник», который его друзья называли «“Аквариум” без Гребенщикова». Сева Гаккель в эту историю не вписался – он оставался «носителем духа», ездил по городу на велосипеде и лишь изредка выступал в составе «Поп Механики».
«С появлением “Трилистника” Боб перестал чувствовать ответственность за остальных, – рассказывал Миша Файнштейн. – Наверное, он считал, что у нас и так есть своё дело. Это никак не показывалось, вслух не говорилось, но чувствовалось. Как многое чувствуется при длительных отношениях между людьми».
Как это нередко бывает, жизнь всё расставила по местам. Незадолго до этих событий «Аквариум» получил приглашение выступить в Монреале на всемирном конгрессе врачей психиатров.
«Представьте себе играющих регги музыкантов – с виолончелью, флейтой и скрипкой, – так анонсировала их выступление Montreal Gazette. – Или английскую фолк роковую группу, затерявшуюся в русских степях, и вы получите представление об оригинальном стиле “Аквариума”. В их лидере Борисе Гребенщикове вы увидите настоящую рок звезду».
Сыграв летом 1988 года на одной площадке с легендарными Crosby, Stills & Nash, БГ вместе с братушками отправились в близлежащую студию – попробовать записать несколько треков. С подробностями этой безумной сессии можно ознакомиться в фильме Long Way Home, в котором американские операторы бесстрастно фиксировали очередной суперхаос в рядах рок группы из Ленинграда.
«Боб решил записать Death of King Arthur, которую они с Дюшей написали ещё в 1978 году, – вспоминал Гаккель. – Эта красивая композиция на три аккорда давно сложилась как номер, который они играли вдвоём. И вдруг Боб говорит нам с Решетиным, чтобы мы сыграли что нибудь на скрипке и на виолончели. Меня бросило в пот, поскольку я никогда не играл в этой песне и был совершенно к этому не готов… Все начали давать советы, крутясь перед камерами и явно переигрывая в этой ситуации. В жизни такого никогда не было. Я не выдержал и всех послал».
После этой неудачной попытки Борис, связанный по рукам и ногам контрактом, мог рассчитывать только на американских музыкантов, но уже никак – на своих друзей.
«За последние годы мы с “Аквариумом” многого достигли, но сейчас эта фаза закончилась, – рассуждал Гребенщиков в Long Way Home. – По крайней мере, в Монреале стало очевидно, что мы делаем не то. Потому что мы стали повторяться… Так что нам надо распустить “Аквариум” и начать всё с самого начала, с пустого места».
Это было довольно дерзкое заявление. Оказавшись лицом к лицу с мировым шоу бизнесом, БГ в полной мере ощутил размеры надвигавшейся опасности. По большому счёту, никого не интересовали «поиски нового звука» или «работа для вечности». Представители лейбла ждали от русского музыканта ярких радиохитов и соблюдения дедлайнов. Теперь Борис на собственной шкуре ощутил, что значила классическая фраза Pink Floyd «welcome to the machine».
Очутившись в тупиковой ситуации, Гребенщиков нашёл единственный выход. Он потребовал выписать в Америку Сашу Титова – мол, так работа пойдёт быстрее. На самом деле ему была необходима моральная поддержка и «плечо друга». Кенни Шаффер немного посопротивлялся, но пошёл Борису навстречу.
Приезд Титова в Лос Анджелес добавил БГ уверенности, но в корне изменить ситуацию не смог.
«Radio Silence оказался проектом, задуманным с размахом, но осуществлённым неграмотно, – вспоминал басист “Аквариума” в интервью писателю Андрею Матвееву. |