Бандольо сдержанно улыбнулся.

– В чем я определенно раскаиваюсь – так это в двух последних неделях. Что касается предшествующего периода, то это сложный вопрос, и в любом случае мне не очень‑то ясно, как на него правильно ответить. Задним умом все мы крепки, но в повседневной жизни способность задумываться над последствиями своих действий нами не расценивается как особо полезное свойство ума.

– Мы производим расследование по делу о вашем налете на Уэлген. Вы можете с большей определенностью идентифицировать вашего сообщника из местных жителей?

Бандольо потянул себя за бороду.

– Да я вообще, если память мне не изменяет, этим не занимался.

– Предварительный допрос Бандольо производился под гипнозом, – пояснил шериф Филидис. – У него не осталось никаких сведений, которые он мог бы утаить.

– И что же вам удалось выяснить во время гипно‑допроса?

– Инициатива исходила с Тралльона. Бандольо получил предложение по тайным каналам старментеров. Для проведения предварительного обследования Бандольо послал одного из своих ближайших соратников по имени Лемпель. Лемпель представил оптимистический отчет и Бандольо собственной персоной отправился на Тралльон. С триллом, который стал его пособником, он повстречался на пляже неподалеку от Уэлгена. Лицо трилла было закрыто хассэйдной маской и говорил он настолько измененным голосом, что, как утверждает Бандольо, он бы не сумел определить его владельца. Там же, на пляже, они обо всем договорились, и Бандольо больше уже никогда не встречался с этим человеком. К осуществлению проекта он подключил Лемпеля. Лемпеля ныне нет в живых. Никакими другими сведениями Бандольо не располагает, а произведенное в Порт‑Мэхьюле психо‑зондирование полностью это подтвердило.

Шермац повернулся к Бандольо:

– Здесь точно изложена суть дела?

– Абсолютно точно, за исключением имеющегося у меня подозрения в том, что мой под ельник из местных жителей убедил Лемпеля раскрыть Гвардии тайну нашего местонахождения с тем, чтобы можно было поделить на двоих всю сумму выкупа. После того, как Гвардия была уведомлена о месте нашего базирования, жизнь Лемпеля подошла к концу.

– Значит, в таком случае у вас нет причин скрывать личность вашего сообщника с Тралльона?

– Совсем наоборот. Мое самое заветное желание – увидеть, как он пляшет под музыку прутаншира.

– Перед вами стоит Джано Акади. Вы его знаете?

– Нет.

– Возможно такое, что вашим сообщником был вот этот Акади?

– Нет. Тот человек был таким же высоким, как и я. Шермац поглядел на Филидиса.

– Вам теперь все ясно – вы допустили прискорбную ошибку, которая только по счастливой случайности не была доведена до логического конца на прутаншире.

На мертвенно‑бледном лице Филидиса выступили капельки пота.

– Заверяю вас, я подвергался невыносимому давлению! Верховная Коллегия аристократов настаивала на том, чтобы я действовал без промедления. Она уполномочила лорда Генсифера, секретаря Коллегии, потребовать от меня решительных мер. Коль мне не удалось отыскать деньги, то хоть… – Филидис примолк и провел языком по губам:

– Чтобы ублажить Коллегию аристократов вы заключили в тюрьму Джано Акади.

– Подобный образ действия казался наиболее очевидным.

У Глиннеса тоже было несколько вопросов к Бандольо.

– Вы встретились со своим сообщником при свете звезд?

– Ну, разумеется, – как‑то почти даже весело ответил Бандольо.

– Как он был одет?

– На нем были обычные для триллов парай и накидка то ли с ватными плечиками, то ли с эполетами, то ли еще с какой‑то набивкой, похожей на сложенные крылья – одним триллам известно их назначение.