Продолжайте, прошу вас.
– Робер… Вы успели узнать его… Я жестоко ошиблась, выйдя замуж за этого человека.
– Вы его любили?
– Конечно, любила… Но чувство быстро прошло. Потом началась война, и появился повод для развода. Робер не упустил возможности нажить деньги, торгуя на черном рынке. Он спекулировал зерном и действовал очень ловко, умел угодить всем. Я была в курсе и после освобождения предложила ему сделку: или ты соглашаешься на мои условия, или я на тебя доношу.
– Вы бы это сделали?
– Без колебаний. У меня не такой уж и покладистый характер.
– Я это запомню.
– Не беспокойтесь, Мишель, вам я доверяю! Нас развели, и он взял вину на себя, хотя после суда посмел мне угрожать. Знаете, как это бывает: «Ты еще обо мне услышишь! Я не забуду и не прощу!..» – и много разных других слов. Мы совершенно потеряли друг друга из виду, и через несколько лет, в доме моих друзей, я познакомилась с Ксавье.
– И влюбились с первого взгляда? – натужно пошутил я.
– Нет, все было совсем не так. Ксавье хотел на мне жениться, был очень настойчив, и я уступила, хоть и не сразу. Он оказался ужасно ревнивым и очень скоро сделал мою жизнь невыносимой. В суде Ксавье часто выносил обвинительные приговоры ревнивцам, но сам был куда хуже тех, кого отправлял в тюрьму.
– Бедная вы моя… Он знал о Жонкьере?
– Естественно. Я ничего от него не скрыла, и Робера он ненавидел особенно сильно. Сами понимаете, что я испытала, встретившись в «Гибискусе» с бывшим мужем.
– Вы ничем себя не выдали.
– Я сдержалась, но чувствовала себя просто ужасно. Сначала у меня теплилась надежда, что Робер перестал питать ко мне жгучую злобу, ведь прошло так много лет! Увы, я ошибалась. Он подкараулил меня в парке и устроил отвратительную сцену, заявил, что желает встретиться с Ксавье.
– Но зачем?
– Я даже вообразить себе этого не могу, но он поставил меня в чудовищное положение! Все это так мучительно, Мишель, давайте сменим тему! Я не хочу омрачать паше общение.
Она вдруг откинулась назад, ее лицо оказалось совсем близко, мы поцеловались, но носы так нам мешали, что это вызвало дружный веселый смех.
– Боже, до чего мы неловкие! – сказал я. – Вот что значит отсутствие практики. Ничего, все получится, давайте повторим.
На сей раз все действительно получилось, и второй поцелуй вышел потрясающим. Еще месяц назад я посмеялся бы над собой, вообразив – только вообразив! – подобную сцену. Скажу больше: я бы назвал себя старым дураком, но теперь крепость пала. Да, я выставлял Рувра тираном, ронял собственное достоинство, вел себя как неразумный мальчишка, но мне было плевать. Я ощущал внутри себя токи жизни. Был первым мужчиной на Земле, обнимающим первую женщину. Люсиль отодвинулась, взглянула на часы и ойкнула.
– Боже, уже двадцать минут четвертого! Я должна бежать. Прогоните меня, Мишель, сама я не уйду.
Я держал зеркало, пока она подкрашивала губы и пудрила носик, как сделала бы в спальне, наедине с любовником, а потом стерла остатки помады с моего лица.
– Завтра, здесь же, – сказал я.
– Постараюсь, но ничего не обещаю. Вы же знаете, я от себя не завишу.
Я обвел взглядом комнату. Обстановка была убогой – простые деревянные стеллажи и плетеные стулья, купленные на какой-нибудь распродаже.
– Не самое уютное место, – улыбнулась Люсиль, – но оно наше.
Я почувствовал в ее словах оттенок горечи, ободряюще улыбнулся и вышел следом.
– Спасибо за подаренную радость, Мишель. Я, пожалуй, пропущу ужин – иначе все заметят, как я счастлива. Верно?
– Еще как верно!
– Не пугайте меня… Он ничего не заподозрит?
– Конечно, нет. |