Далеко за полдень Освальд убил рогатую рыже-красную змею, разрубив рогатиной пополам. Отлетевшую влево половину тут же поймали на лету серпы жирной белесой гадости с сотней лапок. Вторая, вот вроде красневшая в зелени, почти тут же стала черной из-за облепивших ее вездесущих аскарид и прочих членистоногих.

Освальд, сплюнув, поправил флягу и, осторожно проверив рогатиной самый обычный пень, сел. Вытянул ноги и сплюнул еще раз перед тем, как прополоскать рот водой.

— Сдох? — поинтересовалась Айна, появившись на гладкой и почти безлиственной ветке, спускавшейся от пузато-колючего ствола чего-то странного и кажущегося живым.

— Скоро завоняет, — буркнул Чихъ, — слабак.

Освальду было глубоко наплевать на слова. Ему требовалось всего немного времени, просто перевести дух и идти дальше.

— Ты в железе долго бегать собрался? — поинтересовалась Айна.

— Все время.

— Не поможет, если что случится. — она кивнула своим же словам. — Надо сделать тебя легче. Может, снимешь?

Освальд мотнул головой.

— Как плечи не натер, непонятно. — Айна отхлебнула воды и покосилась на него. — Часто носить приходится?

— Спать, есть и все остальное, а не просто носить.

— Ты бы видела его куртку, манку. — Чихъ появился спереди, принюхиваясь и озабоченно двигая почти всем телом, включая уши. — Такая, знаешь, прямо городская-прегородская, воротник по рожу, шнурки, крючки, длинная и с разрезами, как у бабы.

Айна, свесив ноги в широких штанах, хмыкнула.

— Отдохни и поешь. — тиллвег поднялась. — Проверю путь вперед, буду когда солнце дойдет до златолиста.

И показала на что-то, больше всего напоминающее ясень, выросший раза в три-четыре больше обычного стройного красавца. Солнце? Освальд поднял голову, всматриваясь в просветы.

— Хорошо, манку, — Чихъ сплюнул, — я понял тебя. Иди.

Старик запрыгнул на ее же ветку, легко и свободно, как мальчишка. Сам Освальд сейчас, скорее всего, так бы не смог. Дед сел, привалившись к стволу, тут же выудил из коры какую-то большую светлую дрянь типа палочника и съел. Освальд достал вяленое мясо, кинул ему полоску.

— Какой вежливый красавчик, м, — промычал Чихъ, отрывая кусок. — Не фалко?

— С чего бы?

— Я дикарь, лесовик и Лис.

Освальд пожал плечами.

— Ну, тогда давай еще.

Дед спорол выданную порцию поразительно быстро и, поймав следующую, явно не собирался ее смаковать.

— Манку права.

— В чем?

— Надо идти наискось, срезая путь. Твоего колдуна повели дети Амра, они идут не торопясь, значит, несут кого-то в Серую рощу.

— С чего ты взял?

— Это Лес, его надо слушать.

Освальд кивнул, вытянув ноги и прикрыв глаза. Конечно-конечно, еще одна замысловатая мудрость от великого следопыта.

— В переходе от места, где ты пялился на ее сиськи, есть кусок низкого леса. — Чихъ вздохнул. — Там гнездятся самые обычные соловьи, они прилетают сюда зимовать, здесь тепло. Соловьев никогда не трогает народ Вётел, никогда не трогали мои братья и сестры. А вот Болотные и Амра едят все, даже соловьев. А особенно их потомство.

— Чего?

— Тут тепло, красавчик, тут первые птенцы взрослеют быстрее, потому в Квисте соловушки несутся еще раз. Они же птицы, глупые, селятся в одном и том же месте. И Амра спокойно идут там и лакомятся глупыми птицами и их яйцами.

— Ты хочешь сказать, что услышал потревоженных птиц так далеко?

— Я увидел несколько бурых кошек. Одна, две, три, неважно, они никогда не ходят так вот, рядом.