|
Можно оказаться заключённой внутри горы, нет, я вовсе не хотела бы узнать её изнутри, эту страну, уж мне хватит её наружности. Всем этим мы обязаны горнодобывающей промышленности — что мы такие пустые. Вы, может, думаете, что двери всегда откроются, если колотить по ним кулаком? Заблуждение. Вы сейчас сидите в подъёмной клети внизу, и пока наверху из горы выламываются куски и с рёвом и яростью на свет божий выпирает грязь, из вас внизу образуется крошево, и вам уже никогда не предстать пред очами. За ней нужен был глаз да глаз, за горой, её бы заслонить от людей, а вместо этого она сама стала для них довольно дырявым заслоном. Приходит ненастье, гром и рёв, как от тысяч скорых поездов, да, вы правы, лучше сказать: это как пятьсот поездов, отъезжающих разом. Нормальные смертные испытывают смертельный страх, иные потом действительно умирают, это правда, вы можете почитать об этом и в других местах, если не верите мне. Я думаю о большом кидке, который Бог совершил с этими мёртвыми, теми, что теперь годами будут мелькать в газетах, но он кинул их всё-таки не туда. Гора бы не помогла ни мне, ни кому другому. Ей тоже никто не помог, хотя она была отдана на наше попечение, — и что же мы из неё напекли? Мы вынули из неё всю сердцевину, выпотрошили, а из её внутренностей чего только не состряпали. Верите ли, измололи эту и некоторые другие горы прямо-таки в детскую присыпку. Большое перестало быть великим, оно теперь будто для маленьких сделано. У нас уже много — может, больше, чем надо, — сказано о воде, но мы могли бы и добавить, если бы это в вас уместилось. Природа романтична, как человек, оба хотят пережить что-нибудь красивое и могут это, но у человека больше радиус движения. За этой пропавшей, Габи, смотрели в оба, но вы же видите, насколько обманчиво обладание такой защитой; вы поймёте, как вы беззащитны, самое позднее, в грозу, потеряв обладание зонтом. Да-да, я уже кончаю, ещё немного.
Габи пропала, как часть, почти целый отрог, этой горы. Природа подражает людям или наоборот? Попробуйте как-нибудь встретить гору, в конце концов путеводители для туристов от вас этого решительно требуют! Горе от вас не уклониться, а вот человеку, в данном случае вам, — легко. Или удалите гору с поля, где она и так лишь зря скучала с краю, в шикарной, блестящей упаковке, и все на радостях набросятся на воспрянувшее духом руководство и на его команду, если команда пожелает спуститься в зрительский рудник. Тут начинают дуть в пищалки, и поднимается невообразимый шум. Любая девушка рада иметь друга-футболиста, заранее рада, мы должны выиграть, мы должны! А мы, фаны горы, машем руками и ногами, чтобы наши подопечные сняли нас, как спелые плоды, когда придёт время. Гора грядёт. Мы ничего не сможем сделать, разве что провести с ней разговор на эту тему.
Какие шикарные башмаки купила себе Габи ещё на прошлой неделе на свои заранее полученные деньрожденные деньги! Пусть бы в них её и хоронили, хоть подошвы и тяжеловаты по сравнению с остальным, что на ней. Гора тоже так считает с полным пониманием. Горе тоже стали тяжеловаты подошвы, но что же она сбрасывает? Она сбрасывает свой чердачок, который вовсе ни при чём. Очень самостоятельная девушка, Габи, благоразумная. Новых башмаков нет, они так и не вынырнули, наверное потому, что слишком тяжёлые. У неё есть друг, который теперь не знает, как быть. Хотя ей только шестнадцать, со скидкой, потому что это будет только через два месяца, у неё уже давно есть постоянный друг, — я считаю, он очень славный, разве что скучноватый и педантичный для своего возраста. Но он, по крайней мере, не из тех бесцеремонных невежд, в модных тёмных очках, с мерзкими причёсками и этими своими свитерами с капюшоном, которые вечно сваливаются, капюшоны. У него выстроен план жизни, и он его придерживается, тогда как другие имеют только цель жизни, понятия не имея, как её достичь; нет, я несправедлива, их цель — скоростная машина, красивый дом и несколько красивых женщин. |
