Правда, сейчас – исключительно в адрес Алекса. Ну ладно – я бездомная дворняга; но он то?!. Великий учёный, мать его…

– На вашей обстановке эти островки тоже были обозначены, чтоб даже полный дилетант сообразил, куда бежать, – куратор весело добивает последние гвозди в гроб моего доверия к Алексу. – Странно, мне казалось, у вас отличное интуитивное начало… Впрочем, чего жалеть задним числом, – он хлопает себя по коленям. – Как ни парадоксально, но мои сто грамм и пончик вы в этом месяце уже отработали.

Интересно, это он сейчас специально меня поддевает?

– Если б соблюдали инструкцию от и до, мимо пояснения по островкам безопасности в бункере вы не прошли бы. – Итожит куратор. – Знаете, Алекс, вот именно вам я ничего не буду говорить больше. У педколлектива есть мнение, что у вас всегда на всё есть своё мнение. Нравится вам такой образ жизни и подход к работе – ну что я тут сделаю, боевых патронов на территории хватает… Вы меня понимаете? Тем более, как вы уже могли убедиться, недоброжелателей у вас в достатке. Замена ленты ж не случайна.

– Честно говоря, я не думал, что такое возможно, – аккуратно подбираю слова, потому что сейчас смахиваю одно за другим уведомления от Алекса.

Которые он истерично шлёт и шлёт. Он что-то настырно пытается мне пропихнуть, но я вот в этот момент не готов с ним говорить. По целому ряду причин.

– Должны же, во-первых, остаться следы замены. Во-вторых, я по своим каналам выясню, чьих рук дело замена ленты. – По мере продолжения моей мысли, лицо Бака расплывается в улыбке всё шире и шире.

– Что я сейчас не так сказал? – спрашиваю осторожно.

– За обстановку отвечаете вы и только вы, перечитайте всё же положение и инструкции! – припечатывает он. – Камеры ничего не покажут, следов тоже не будет. Кстати, как думаете, а кто вообще будет вести разбирательство по этому факту?

– Безопасность? Такой старичок, божий одуванчик, возле отдела приёма учащихся?

– Ну, он не один в безопасности и в том отделе, но да. Он. Как думаете, он будет сильно рыть землю, особенно если опасается, что может выйти на клановых? Которые таким образом недвусмысленно заявили свою открытую позиции в ваш адрес?

Я думал, насмешливее с его стороны смотреть уже нельзя. Оказывается, можно.

– Чужие проблемы никому не нужны, – в этом месте уверенно киваю. – Он мне не друг, не родственник и не братва сходных взглядов, чтоб из-за чего-то там мне симпатизировать. И за меня вписываться. Особенно если ради этого придётся идти против кланов. Я так понимаю, они и ему могут накостылять, если что? В той или иной форме?

– Вот мне и непонятно, – Бак молча опускает ресницы на секунду. – Как такая светлая голова, как у вас, в некоторых прикладных вопросах оказывается то близкой к гениальности. Как сейчас. То беспросветно тупой, как в случае с регламентированной проверкой установки перед запуском?

– Да дурак я… – соглашаюсь. – Кто бы спорил… Знаете, когда ещё отец был жив, он постоянно ругал меня за подобные очевидные промахи. И моим самым ненавистным моментом было, когда я уже налажал и хлебнул известной субстанции ложкой, а он вечером дома бьёт пальцем по столу и говорит с оттяжкой: «А ведь я говори-и-и-ил!.. А ведь я предупрежда-а-а-ал!..». Самое печальное, что он действительно всегда оказывался прав. А мне тогда так хотелось взять мамину сковородку на длинной ручке; и влепить ему навстречу всей плоскостью сковороды. Чтоб он вылетел в окно, обязательно спиной вперёд, а руки и ноги при этом назад… – дальше смущённо замолкаю, под красноречивым взглядом подполковника. – Извините. Я без параллелей.

– Весьма на это надеюсь, – неопределённо и холодно роняет он.