Хорошо, что работает чип: в намерениях охраны явно засквозили симпатии к этому высокому козлу (видимо, потому, что он местный). А чего стоит любая полиция, если ты чужой, я отлично помню ещё по дому, был повод выучить урок в Квадрате…

Естественно, первым делом я пробил странному типу по голове. Он предсказуемо повалился на пол, а его дядя (или кем там был тот родственник) собрался ответить мне чем-то достаточно серьёзным. Кажется, его искрой была энергия, как и у покойной Исфахани.

Естественно, ожидать, пока он развернется, я не стал. Начать хотя бы с того, что возле стены ворочалась сбитая с ног Анна: у неё нет моих барьерных функций; и как бы она переносила тот же удар инфразвуком, экспериментировать не хотелось.

Дядю пришлось бить уже всерьез, а не просто в голову: сложенной копьем рукой, пробивая мышцы пресса и вырывая наружу его рёбра плюс, частично, внутренности. Сердечное биение и дыхание старого мудака прекратились быстрее, чем за секунду: Алекс, пользуясь моментом, дал какой-то импульс ему в нервную систему. Я так понимаю, тормозя вообще все процессы под видом болевого шока.

Сбитый с ног инициатор конфликта заворочался и получил от меня второй, футбольный, удар по голове – чтобы затихнуть уже на более продолжительное время.

Охрана как раз только-только протёрла мозги и принялась лапать оружие, кстати, вполне боевое. Не инъекторы.

Что это значило применительно к нашей ситуации, вариантов виделось немного: местные, которые напали на нас первыми, к тому моменту были уже нейтрализованы. На ногах оставался один я. Спрашивается, зачем им лезть за стволами? Если не в меня палить?

Ну и охране пришлось по одному разу стукнуть в лоб; слава богу, их было всего двое.

* * *

Нас с Анной в секторе военной полиции даже не стали разводить по разным помещениям. Справедливости ради, Хаас там всех честно предупредила, удерживая навыпуск свой концентратор: уже имело место прямое и незавуалированное нападение на неё. Ничем не спровоцированное с её стороны.

Любые действия, которые она теперь только сочтет недружественными, она вынуждена будет автоматически расценивать, как физическое нападение Федерации на Муниципалитет в её лице. А сам Муниципалитет, если что, находится под Меморандумом.

Все в полиции здорово притихли и задумались; а она, вовсе не изображая истерики, продолжила орать: у неё, как у потомственного юриста, есть все основания расценивать происшедшее, как откровенное желание вывести из строя наследницу председательствующего у нас Клана.

Что-то подобное, хотя и не настолько серьёзное, мы с ней на всякий случай обсуждали заранее.

Я, в соответствие с нашими договорённостями, автоматически перестал понимать любые языки, кроме португальского, и потребовал говорящего на нём офицера.

С пришедшим по моему требованию капитаном получилось договориться вообще полюбовно: выспросив у меня все детали о Жойс, он сказал, что разбираться с нами будут совсем другие инстанции. Запись происшествия возле стеклянной двери лично он уже видел, и на своём уровне к нам претензий не имеет. Другое дело, что и отпустить нас он тоже не может: как-никак, в наличии труп.

Напоследок, оставляя нас с Анной одних на целом этаже, он проворчал, что я могу не притворяться. Поскольку по Хаас невооруженным взглядом видно, что она по-португальски не говорит, с такими-то белобрысыми волосами и бледной кожей. И что если я не хочу нарваться на неприятности, в виде обвинения в даче ложных показаний с более серьезными людьми, то мне лучше продумать, как я собираюсь общаться со своей секундантом дальше, если у нас с ней нет ни одного общего языка.

После того, как все ушли, оставив в нашем распоряжении пустой этаж, Анна развила бурную деятельность и заставила меня позвонить Баку.

Куратор, дай бог ему здоровья, быстро внёс убитого пса в армейский реестр, сделав его, таким образом, равным военнослужащему.