Нет. Для Кэрол это не подходит. Алекс знает ее слишком хорошо, еще с детского сада, знает ее браки и разводы. Если в чем он и уверен, так это в том, что у Кэрол не больше интереса к физической стороне отношений мужчины и женщины, чем у Дины. Она может домогаться статуса жены солидного и респектабельного человека по той простой причине, что социальное положение одинокой женщины незавидно, но связанные с браком обязанности находятся далеко внизу в ее списке приоритетов.

Он едва не усмехнулся, когда она зевнула и произнесла: «Спасибо, не стоит беспокоиться. Я позвоню, как только приеду».

Мужчины вместе проводили ее до машины.

– Миловидная женщина, – заметил Гас, когда она уехала.

– Мм-хм.

– Она тебя раздражает.

– Я к ней равнодушен. Но меня раздражает дурацкое положение, в которое я попал.

Дверь еще не закрылась за ними, когда маленькая фигурка в красной фланелевой пижаме, совершенно не гармонирующей с рыжими волосами, скатилась вниз по перилам. За мгновение до того, как ее спина должна была удариться о стойку, она спрыгнула, шлепнув об пол босыми ногами.

Обернувшись, Ангелина перехватила взгляд своей аудитории.

– О, нет! – простонала она. – Я слышала, как хлопнула дверь, и подумала, что ты поехал провожать Кэрол. – Сотканная из оттенков красного, розового и рыжего, она бросила смиренный взор на Алекса.

– Значит, ждала, что Гас тебя поймает?

– Да ладно.., он меня и раньше видел такой. Это.., это прекрасный способ полировать перила. – Она выглядела ужасно виноватой и жалкой, как утенок. В затянувшемся молчании она вдруг выпалила:

– Но я больше не буду, если ты не разрешаешь. Я раньше так не делала и сейчас сделала только потому, что никогда раньше не имела возможности прокатиться по винтовой лестнице. – Она смотрела то на одного, то на другого. – Гас? Алекс? Скажите что-нибудь!

– Она всегда такая? – Даже тень усмешки не коснулась строгого лица Алекса, хотя в душе он покатывался со смеху.

– Ага. На нее невозможно спокойно смотреть. Она тебя всего изведет. Я недавно видел, как она дралась с маленьким мальчиком за последнее место на лавочке в киношке.

– Это ложь! – Ангелина двинулась на них, уперев руки в бока.

Алексу давно не было так весело. Никто не выглядел столь уместно в мрачном холле с причудливыми восточными коврами, серыми венецианскими фресками и покрытыми гобеленами креслами у стен.

Она оживила все это. Она оживила его. Всем сердцем он желал скорейшего выздоровления дочери, но, черт возьми, нужно найти любой удобный повод не отпускать от себя эту удивительную маленькую женщину.

По крайней мере до тех пор, пока он не разберется, почему так хочет этого.

– Тебе было что-то нужно внизу или это порожний пробег? – Три оттенка красного, размышлял он, по-прежнему борясь с собой, чтобы удержаться от смеха. Хотя, если быть точным, ее лицо было скорее густо-розовым.

– Сэнди не наелась. Курица была жесткой, а кекс – как бы это сказать? – совершенно сухим.

Да, кекс не отличался свежестью. Но Алекс все равно его съел. Он никогда особенно не интересовался едой, лишь бы она поступала через регулярные интервалы и не доставляла слишком много хлопот лично ему.

Его глаза заметили какое-то движение на верху лестницы.

– Что за черт, Александра! Тебе нельзя наступать на больную лодыжку!

– Но, папа, я и не стою на лодыжке.