Карел Чапек. Александр Македонский
Письмо Аристотелю из Стагира, директору лицея в Афинах.
Дорогой Аристотель, мой великий и любимый учитель!
Долго, очень долго я не писал вам, но, как вы знаете, я
был слишком занят военными делами. В походах (1) на
Гирканию, Дрангиану и Гедрозию, в битвах за Бактрию, во
время перехода через Инд поистине не было ни времени, ни
желания взяться за перо. Сейчас я уже несколько месяцев
нахожусь в Сузах. Но и тут опять пришлось с головой
погрузиться в дела правления, пришлось назначать чиновников
и ликвидировать интриги и мятежи, так что до сегодняшнего
дня не было возможности написать вам о себе. Правда, из
официальных сообщений вы в общих чертах знаете о моей
деятельности. Но моя преданность вам и вера в ваше влияние
на просвещенные умы Эллады снова побуждают меня открыть
сердце вам, моему уважаемому учителю и наставнику.
Вспоминаю, как несколько лет назад (как давно это,
кажется, было!) я над гробницей Ахилла сочинял вам
восторженное и сумасбродное письмо. Это было накануне моего
похода в Персию, и я тогда клялся, что доблестный сын Пелея
будет для меня образцом на всю жизнь. Я грезил о геройстве
и славе. К этому времени за мной уже была победа над
Фракией, и я думал, что веду своих македонцев и греков
против Дария только затем, чтобы мы увенчали себя лаврами и
были достойны своих предков, воспетых божественным Гомером.
Могу сказать, что на высоте таких идеалов я был и в Херонее
и в Гранине... Но сегодня я уже по-иному, политически,
оцениваю значение своих тогдашних действий. Трезво смотря
на вещи, надо сказать правду: нашей Македонии, плохо
связанной с Грецией, постоянно грозила опасность с севера,
со стороны варварской Фракии. Фракийцы могли напасть на
нашу страну в любой неблагоприятный для нас момент, а греки
воспользовались бы этим, чтобы, нарушив договор с нами,
отделиться от Македонии. Необходимо было захватить Фракию,
чтобы обезопасить наш фланг в случае измены Греции. Это
была чисто политическая необходимость, дорогой Аристотель,
но ваш ученик тогда еще не сознавал этого и предавался
мечтам об ахилловских подвигах.
После покорения Фракии наше положение изменилось: мы
овладели всем западным побережьем Эгейского моря вплоть до
Босфора. По нашему господству на этом море угрожала морская
мощь Персии. Достигнув Геллеспонта и Босфора, мы очутились
в опасной близости персидской сферы. Борьба между нами и
Персией за Эгейское море и свободный проход через Проливы
была неизбежна рано или поздно. На счастье, мы нанесли удар
раньше, чем Дарий успел приготовиться. Я думал тогда, что
иду по стопам Ахилла и, сражаясь во славу Греции, творю
материал для новой Илиады. В действительности, как я
понимаю это сейчас, дело было просто в необходимости
оттеснить персов от Эгейского моря. И я оттеснил их,
дорогой учитель, оттеснил так основательно, что занял всю
Вифинию, Фригию и Каппадокию, покорил Киликию и дошел до
самого Тарса. Малая Азия стала наша. Не только старая
Эгейская лужа, но и весь берег Средиземного, или, как мы его
называем, Египетского, моря был в наших руках.
Вы скажете, милый Аристотель, что этим была достигнута
моя главная политическая и стратегическая цель - полное
вытеснение Персии из греческих вод.
Однако же в результате покорения Малой Азии сложилась
новая обстановка: наши новые береговые границы могли
оказаться под угрозой с юга, со стороны Египта или Финикии.
Персия могла бы получить от этих стран поддержку и военные
материалы для продолжения войны с нами.
|
